В ту ночь она вновь перебирала карты. Смотрела на них, и слёзы текли по её щекам. Когда-то они предали её, так почему же сейчас она держит их в руке? Почему вновь пытается узнать свою судьбу? Почему до сих пор слепо идёт на их поводке? И, думая это, девушка продолжала перебирать карты. Вот, аркан «Возлюбленные». Стоит ли?

Свеча затрещала. От неожиданности она вздрогнула, но успокоилась. А потом тревожно вгляделась в пламя. И перед глазами, как кадры из фильма, стали пролетать воспоминания, обрывочные, но чёткие.

Вот она на скамейке читает книгу, ожидая подругу. А вот он, подходит к ней, с лёгкой полузастенчивой улыбкой, спрашивает про время.
— Почти полдень, — отвечает она, вновь погружаясь в чтение.
— Ждёте кого-то? — спрашивает он вновь, прожигая её взглядом.
— О, да, — резко отвечает она. Ей не нравится такое повышенное внимание к ней.
— А я вот гуляю тут…
— Мне очень интересно, — раздражённо бросает она, демонстративно закрывая лицо книгой.
— «Чары Дракона», — вслух читает он название. — Не думал, что такие девушки читают фантастику.
— Я читаю, — отвечает она, нажимая на местоимение. Она не скрывает свою злость, нервно постукивая ногой по плиткам дорожки.
Он пожимает плечами, отходит в сторону. Потом прибегает подруга, и они вместе идут в кинотеатр. Когда сеанс закончился, и они вышли на улицу, он стоял в стороне. Заметив её, он направился прямо к ним. Девушка тихо простонала:
— Что я такого вам сделала? — спросила она резко, и давая этим понять, что такое откровенное преследование ей не нравится.
— А можно пригласить вас в ресторан? — спрашивает он, улыбаясь весело и открыто.
Девушка от удивления широко распахнула глаза и, не в силах молвить слова, повернулась к своей подруге. Та стояла довольная, будто приглашение было адресовано к ней. Молча, одними глазами и едва заметным жестом руки, она велела соглашаться. Всё ещё находясь в шоковом состоянии, она кивнула.
— Тогда завтра, в семь, у ресторана «Восток».
И он исчезает, как эльф.

А вот уже следующий день. Она стоит у ресторана, нервно сжимает сумку, и думает, не поступила ли она глупо, придя сюда. «Господи, я даже не знаю его! А он меня!» — в отчаянии думает она.
— Здравствуй, Саша.
Вздрогнув, она резко поворачивается и видит его. Кажется, она краснеет, но спрашивает:
— Откуда вы знаете, как меня зовут? Мы только вчера встретились…
— Не правда, — он лукаво улыбается, как нашкодивший мальчишка. — Мы познакомились три недели назад, на дне рождения Сергея Талынина. Моё имя Максим.
Она хмурится. Она помнит своего школьного приятеля, Сергея, но вот Макса вспомнить не может. Но потом её осеняет:
— Так это вы…
— Ты. Говори мне ты.
— Так это ты, — поправляется она, — разлил шампанское на Свету, ну, девушку в синем платье?
— И почему нельзя вспомнить обо мне что-то приятное, — смеётся он.
Она тоже улыбается. И не могла даже предположить, что ей будет так легко.

А это уже три дня спустя. Тогда он впервые признался, что любит её, хотя она догадывалась об этом раньше. Как сейчас, она помнит высокий тополь, скамейку, усыпанную листьями. Тогда она ещё уронила на джинсы мороженое. Ей было приятно, но она смогла ответить:
— Мне приятно. Ты мне тоже нравишься.
— Только нравлюсь? — Макс говорил весело, но она почему-то остро почувствовала некое разочарование.
Она смущённо улыбается. Что ответить? Она никогда не любила вопросов, которые заставляли вывернуть всю душу наизнанку.
Максим, кажется, понял её неохоту отвечать. Но день прошёл как-то напряжённо, слишком натянуто.

А вот праздник. Её день рождения. Макс дарит ей рыжего котёнка. Когда она взяла его в руки, то почувствовала, что золотистый ошейник слишком твёрд, но потом поняла, что это браслет. Некоторое время она смотрела на него, потом отстегнула с шеи котёнка, бережно положила рыжий комочек на пол и надела браслет на руку. Макс просто угадал: браслет был как раз в её стиле, выполненный красивым узором. Она любила вещи в стиле древнего Египта или Греции. Хотя браслет не был выполнен именно в этих стилях, от него всё равно дышало стариной. Он выглядел так, как будто Макс отправился сквозь время в древнюю страну и приобрёл там браслетик.
— Спасибо, — сказала она.
И вдруг, глядя, как он, улыбаясь на её благодарение, гладит котёнка, поняла, что простой благодарности мало. Мало одного слова, чтобы выразить всю признательность.
— Макс, — позвала она.
Он встал, глядя на неё.
— Спасибо, — вновь сказала она, чувствуя, что краснеет. А потом подошла ближе и поцеловала его.
Он вздрогнул.
— Значит? — спросил он, когда она первая отодвинулась.
Теперь лукаво улыбнулась она.
— Я люблю тебя, — сказала она, делано пожав плечами.
Он хмыкнул.

Девушка мотнула головой, изгоняя воспоминания. Они травили ей душу, выжигали, оставляя в ней долго не заживающие раны. Но воспоминания не отступали, вновь наполняя сознание. Словно вновь хотели надавить на рану, вновь ткнуть на ошибку. Она никогда не была так счастлива. Последние три месяца она буквально летала. Так почему же она схватилась за карты, почему решила погадать на них. Зачем?

Вот она разложила расклад, и, улыбаясь, читала его: «Быстрые летящие мгновения счастья, чаша мёда, которая может означать только любовь, а затем… затем предательство». Она дрожит, пытается не смотреть на карты, но жадно читает расклад дальше: «Предательство, которое сменят боль и разлука».
Она падает на пол и начинает рыдать. В голове бьётся только одна фраза: «Предательство, которое сменят боль и разлука».

На следующий день она бросает трубку, едва услышав голос Макса. У неё нет сил видеть его, когда она знает, что он может предать её. Ещё неделю он тщётно пытался поймать её, поговорить с ней, но она отталкивала его и убегала, чувствуя горячие слёзы.

А потом она увидела его с другой девушкой. Они шли вместе и смеялись. Её словно пронзило кинжалу, состояние души было похоже на лёд. Она смотрела на эту сцену, и всё другое для неё померкло.

В тот же день она вновь разложила карты. Она хотела узнать, в чём заключалось его предательство. И вновь слёзы. Она смотрит на расклад, и ей хочется убить себя. «Вы предали близкого вам человека» — вот на что наводят карты. Это она должна была предать его! И она это сделала!

Девушка вновь мотнула головой, изгоняя самое горькое воспоминание, которое резало ей душу, как ножницы режут бумагу. Она взглянула на получившийся расклад и, в припадке безумного гнева, оттолкнула стол. Он перевернулся, карты разлетелись по полу, свеча, ударившись об пол, вылетела из подсвечника и потухла. В комнате наступила полная тьма.

— Я люблю тебя… Господи, пусть он простит меня, — повторяла она сквозь слёзы. — Я знаю все мои грехи, но я не хочу больше страдать. Просто убей меня, нашли на меня смертельную болезнь, пусть меня задавит машина, но только не страдать…

Она пролежала так до утра, так и не сомкнув глаз. Сквозь слёзы ей казалось, что она видит ангелов, престол Господень. Но едва первый зыбкий свет проник в комнату, как видение исчезло. Осталась только боль.

— Господи, прости меня. Прости меня. Прости, — шептала она, как безумная. Но Господь ей не ответил. Возможно, Он хотел, чтобы она сама решила свою боль. Возможно, она не искупила свои грехи перед Ним. А, возможно, она просто не хотела слышать Его, слышать Его прощение, не простив саму себя.