Алексею Сергеевичу абсолютно не шел большой синий бланш под глазом.
Бланш не украшал, а наоборот — вызывал сочувствие. Вот бультерьера шрам украшает, а скажем на левретке, пусть даже самой свирепой, только вызовет жалость…
Мы все с удовольствием побросали работу и вокруг подбитого глаза Алексея Сергеевича устроили длинный перекур. Раненый герой, вдумчиво затягиваясь, как боец вернувшийся из-за линии фронта, начал свой неспешный, мужественный рассказ:
- Возвращался вчера с футбола, и решил срезать через сквер, а там эти шакалята — человек пятнадцать-двадцать. Нет, ну хотите драться — деритесь как мужики, по всем правилам — один на один. Я бы там любого из них положил… Так нет же, увидели на мне шарфик и давай выпендриваться. А я ведь просто шел мимо и в отличие от них не орал, что моя команда лучше всех, хотя наши и выиграли вчера… Почему это я должен прятать свой шарф?!
Все посочувствовали, но я не удержался и вставил свои 5 коп:
- Они конечно гады, но Вам, Алексей Сергеевич, еще очень повезло, легко отделались. Вы же не дома перед теликом во вражеском шарфике гуляли, а на глазах у раздосадованных соперников. Знали же на что шли, было бы странно, если бы честная драка один на один, завершилась бы Вашей полной победой и мужественным уходом в сторону закатного солнца…
Тут мы заспорили — всегда ли нужно честно соблюдать правила поединка или могут быть варианты??? По всему выходило, что да, таки нужно соблюдать неписанные законы благородного боя, а иначе ты не мужчина. Я опять имел что возразить и рассказал о своем старом студенческом приключении:
- Пришли мы с другом на дискотеку, стоим, осматриваемся в темноте. И тут, откуда ни возьмись, возле друга вынырнул Азазелло (такой же квадратный и невысокий и на каждом его плече без труда поместились бы нарды) Друг явно растерялся, я подошел и сквозь музыку крикнул: — Что случилось?! Плечистый ответил:
- С тобой пока ничего, а вот твой товарищ пялился на мою девушку. (Рядом стояло прелестное создание из наших эротических снов) Так что мы сейчас с ним выйдем и разберемся один на один. А если ты тоже такой же борзый, то и ты пошли…
Я тут- же заверил Азазелло, что я абсолютно не борзый, и меня вообще не интересуют девушки из этой дискотеки, а особенно девушки принадлежащие такому замечательному парню, как он. Плечистый удовлетворенно кивнул, сказал, что я правильный пацан и пожал мне руку.
Они вышли из зала, я подождал секунд пятнадцать, не больше, изучил обстановочку и тоже пошел за ними. И надо же, Азазелло меня очень удивил. Я то думал, что у них еще словесная прелюдия, но этот монстр уже плотно сидел на груди моего дергающегося друга — самбиста и планомерно вколачивал в его вялоприкрываемую голову дикие удары.
Я не рискнул дразнить Азазелло ногами или руками, а недолго думая схватил высокую железную подставку для цветов, стряхнул с нее горшки и подло, исподтишка, два раза шарахнул ей по затылку явного фаворита боя. Друг выкарабкался из-под обмякшего тела и мы, обгоняя друг друга, благополучно свалили…
Все помолчали и Алексей Сергеевич сказал:
- Но ты ведь поступил, мягко говоря, неспортивно, они же бились один на один. Тем более ты и руку ему пожал… Я возразил, что, вообще то — это были не олимпийские игры, меня даже на допинг не проверяли. И если уж ты пристаешь к незнакомым людям, то будь готов к ошеломляющим приключениям и особо не надейся на дуэльный кодекс чести… Согласен, я поступил неблагородно, но мой друг с порванной губой и разбитым носом, почему-то очень быстро простил мне свой испорченный честный бой.
Да, хреновый я дуэльный секундант, но ведь били же не Пушкина, а моего друга…
Мне стали возражать, что из-за таких хреновых секундантов и начинается беспредел, а в результате — Алексей Сергеевич приходит на работу с синим бланшем.
Тут на первый план вышел монтажер Валентин, прошелся по моему неблагородному поведению и тоже выдал свое, пережитое:
- Драка должна быть честной — как договорились, так и нужно драться, а вот если двое на одного или того хуже целой толпой… Я однажды в Алуште тоже вышел против всей толпы. Ну как вышел? Не то что я, а местная свора кинулась на меня. Куда я один против целой шоблы? Алексей Сергеевич:
- И что, изрядно отмудохали?
- Да нет. Вообще не били, но сделали мне гораздо хуже и больнее… лучше бы уж побили, извращенцы…
В комнате воцарилась неловкая пауза переходящая в тишину. Валик опомнился:
— Да нет, вы не поняли, просто я в те годы плотно панковал, приехал однажды в Крым, впихнулся в Симферополе в троллейбус и поехал в Алушту. Еду. Держусь за поручень, никого не трогаю. Тут одна тетка начала на меня орать, что я ей вот-вот глаза повыбиваю и чуть ли не зарежу. Сначала одна, потом вторая, а я стою и мне все пофиг. Я же панк.
Как-нибудь фотку покажу. На голове зеленый гребень, рваные джинсы и кожаная жилетка на голое тело. Красавец. Ну, короче, на остановках толпа прибывает, ко мне все прижимаются и орут. Слово за слово, напали кучей, схватили за руки, содрали с меня жилетку и снова надели, только уже наизнанку. Еще и молнию суки застегнули. Толпа хохочет, ко мне жмется, а я кричу на весь троллейбус и даже дернуться не могу…
Если бы по одному их переловить, поубивал бы, а так, что я сделаю против кучи. Только и оставалось, что орать как ведьме на допросе у инквизиции. Минут десять меня мучили, от боли чуть глаза не повыскакивали. Потом слава Богу на остановке выпустили…
Мы стали смотреть друг на друга, но было видно, что никто ничего так и не понял.
Валентин спохватился и добавил:
- Я же самого главного не рассказал. Моя кожаная жилетка, не самопальное фуфло, мне ее из Канады привезли. Толстенная воловья шкура — ножом не пробьешь, а на груди и спине повсюду торчат острые пятисантиметровые, стальные шипы. Вот они — то теткам и не понравились…

… Хоть Алексею Сергеевичу и нельзя было делать резких движений, но он тоже трясся вместе со всеми, держась за свой подбитый глаз…