Таксист врубил музон и похвастался:
— Вез я недавно иностранца с русской теткой, заплатили хорошо, не обидели, а при выходе он подарил мне вот эту кассету и даже расписался. Видишь — морда на картинке? Это он.

…Я ехал и мечтал, чтобы мы попали в дикую пробку, или пробили колесо, тогда бы я подсобил водиле возится с запаской, зато в это время смог бы слушать эту удивительную музыку.
Но в девяностом, да еще и ночью, никаких пробок в Питере не наблюдалось и мы вскоре тормознули у палисадника моей общаги. Я расплатился. Набрал воздуха и все же решился на абсолютную наглость — попросил переписать этот дурманящий музон. Ну не смог уйти от него просто так. Таксист покочевряжился и к счастью все-таки соблазнился крепким чаем и туалетом…
Я моментально выцепил у спящих соседей двухкассетник и не снимая шапки принялся перегонять магнетическую музыку. Жаль, что пришлось на быстрой скорости — время — деньги.
К несказанному огорчению, посреди последней песни закончилась моя кассета, но делать было нечего, поблагодарил водилу и попрощался.
С той ночи, изо дня в день с утра до вечера мы гоняли с другом Андрюхой нашу волшебную дудочку.
Приходя домой из института, первым делом включали свет, а вторым врубали загадочный музон и только потом разувались и мыли руки…
Удивительно, но он никогда нам не надоедал и каждый кто его случайно слышал — примерзал надолго. Наркоманский какой-то музончик…
Спустя пару месяцев, как-то вечером в дверь постучали, на пороге стоял тот самый таксист с бутылкой вина:
— Здорово мужики, пол общаги перебудил, пока вас нашел. Не сочтите меня за идиота, но не осталось ли у вас случайно той записи с кассеты? Мою сегодня клиент-сученышь, на заправке спер. А без нее я уже и не могу, привык. Хорошо, что тогда дал вам перекатать.

Естественно, мы его вполне поняли (сами были такими же идиотами) и уже через минуту началась перезапись.
Я говорю:
— Очень кстати ты прибежал на ловца. Мы уже все головы сломали, не можем понять — кто же это поет?
Таксист:
— Да в том-то и дело, если бы я запомнил кто, то и без вас бы нашел, а так, черт его знает, то ли Дан, то ли Ван. Не помню, хоть убейте.

Мы тепло попрощались и уже навсегда.

Жаль, что я не догадался записать номер его машины… Но кто же знал???

А та музыка была всегда при мне в маленьком кассетном плеере. Не знаю, как сейчас, но тогда не было ни одного человека, которому бы она не понравилась. Даже когда я ездил к друзьям в Кировскую область, старый татарин — привокзальный бомбила на москвиче, спросил по дороге:
— Че ты там все время слушаешь? Музуку, или язык какой учишь?

Я врубил в авто-магнитолу и даже его проперла волшебная дудочка:
— Ух ты! Больно душевно поет. Айда поедем к моей сестре, у нее два магнитофона же есть? Я запишу быстренько, потом тебя завезу.
Поехали, переписали, хоть и потратили на это полтора часа моего времени, но татарин деньги за проезд все-таки взял.
Ну да ладно, в маленьких городках у времени другая цена. К тому же, как оказалось потом — за все нужно платить.

А вскоре случилось страшное — я вытряхнул на Невском проспекте свою драгоценную кассету из нечаянно открывшегося плеера. Долго ходил взад-вперед проклиная себя, но конечно так и не нашел.
Даже с другом смертельно разругался до конца жизни, на три дня…
Делать нечего, нужно искать концы. Таксист отпадает и тут я с ужасом понял, что все кому я давал переписать этот наркоманский музон, разъехались по разным городам и странам, а самое главное — имени того загадочного певца — иностранца я не знаю даже приблизительно.
Попробовал, конечно, поспрашивать у ларечников — «Дана» или «Вана», но все безуспешно.
Шли годы и не было дня, когда бы я не вспоминал ту загадочную наркоманскую музыку. Скупил сотни дисков разных исполнителей отдаленно похожих по голосу и стилю. Не помогало… Я чувствовал себя толстовским львом из зоопарка у которого умерла любимая собачка…
Но самое удивительное, что с тех пор, я ни по радио, ни в телевизоре, ни случайно, ни специально, не слышал ни одной ноты из той кассеты. Ни разу! Это было очень странно, ведь музон и вправду неплох.

Уже после института, когда мы перезванивались с моим другом Андрюхой, нашими первыми словами всегда были:
— Ну, ты нашел? Здорово, как дочки?
— Я нет, а ты? Привет, как сам?
В конце разговора мы подтверждали друг другу, что не сумасшедшие и та наша музыка нам не приснилась, а действительно существовала в природе…

Но как можно найти то у чего нет ни голоса ни имени?
_______________________________________________

…За всеми этими заботами и к счастью, не только этими, прошло двадцать лет…

И вот меня по долгу службы занесло на съемку в маленький городок Кировской области. Вышли с оператором из поезда, уселись в шикарную десятку с шашечками. Едем.
Водила — пацан лет девятнадцати, на полной дребезжащей громкости слушал блатняк, про то, что «он» сел из-за нее, а «она» — скотобаза, его разлюбила, позабыла, да еще и вышла замуж, за какого-то неприятного человека…

Водила, стремясь поддержать светскую беседу, принялся перекрикивать рык из своих колонок:
— А Вы из Москвы-то?
— Да.
— Ну и что там у вас нового? Какие движения? Мы с братишкой скоро туда поедем.
— Да все по старому, вот только с 15-го июня, в Москве все перестали слушать блатняк…
— А че, запретили?!
— Да нет, просто сами задолбались…

Пацанчик нехотя выключил, стало тихо и приятно.
Не глядя на дорогу, он покопался в бардачке, вынул серенький диск с надписью «зарубежка-Москва» и сказал:

— Вам должно это понравиться.

А через секунду мир перевернулся и наполнился звуками моей волшебной дудочки…
Моей, потому, что последняя песня обрывалась в том самом месте.
Я записал пять минут на диктофон и нехотя попрощался, передав привет отцу и тетке пацанчика…

Кое-как я дожил обратно до Москвы. С Казанского вокзала сразу помчался на «Горбушку», собрал там консилиум из знакомых монстров рока и уже вечером позвонил другу Андрюхе и сказал:
— Ты будешь смеяться, но я нашел! Зовут его Майкл ван Дайк. Привет…