Взлетели. Стало привычно закладывать уши. Земля, сначала еще иногда мелькавшая в разрывах облаков, окончательно скрылась в серой пелене.
Наконец, Ан-26, натужно ревя движками, забрался на свой эшелон 3000, и в кабину экипажа, приоткрыв дверь, засунул свою голову шебутной бортмеханик Петруха, фактически исполняющий в полете обязанности стюардессы.
— Слыхали, — не обращаясь ни к кому сказал он, — как при взлете снаружи стучало?
Автопилот был уже включен, поэтому все, кроме штурмана, одновременно посмотрели сначала на Петю, а потом на борттехника Комарова. Капитан Комаров внимательно и спокойно посмотрел на приборную доску, повернулся к Пете и скептически спросил:
— И где это у тебя стучало?
— Да не у меня, — обиделся Петруха, — а справа внизу. При разбеге так гремело, что даже пехота волноваться стала.
Пехота — командующий округом и его свита — уже пила в салоне успокоительный чай.
— Сейчас уже не стучит?! Ну… Похоже, что на тормозном диске колодку оборвало. Ничего страшного. В Киеве при посадке послушаем, пощупаем, понюхаем! — подытожил Комаров, и, давая понять, что тема закрыта, без паузы продолжил, — Кстати, Петруха, а почему мы до сих пор чай не пьем?!
Чем ближе подлетали к Киеву, тем сильнее казалось Пете, что в самолете что-то не так. Но за кофейно-чайными заботами было не до этого. И только когда до посадки осталось несколько минут, он понял в чем дело.
На привычном месте у дверей не было входной стремянки!
«Спрятали! Ну, подкольщики хреновы!» — Зло подумал Петя и рванул в кабину экипажа.
— Отдайте стремянку, суки, посадка ведь скоро! — Крикнул он. Но только он закончил свою фразу, как понял — спрятать-то стремянку в небольшом Ан-26 просто некуда!
— Какую стремянку?! — Повернувшись, удивленно спросил Комаров, но увидел только спину удаляющегося механика.
Позаглядывав в маленький иллюминатор входных дверей и не увидев там ничего, кроме облаков, Петя виновато поплелся назад.
— Петя! Е… Твою… Мать!!! — Раздельно сказал уже догадавшийся Комаров. И, на удивленный взгляд командира, пояснил:
— С неубранной стремянкой во Львове взлетели, командир. Она-то при взлете и гремела…
В небольшом украинском селе дед Панас закончил точить косу и, подняв голову, посмотрел в небо. Силы уже не те, восемьдесят годов уже… Дети разъехались кто куда, и им со старухой с каждым днем все труднее было управляться самим по хозяйству.
Все чаще по вечерам дед Панас молился Богу перед иконой в горнице. Для себя ничего не просил, только повторял: «Прости, Господи, грехи наши…» и читал дальше «Отче наш».
А однажды попросил для старухи. В курятнике сгнила и окончательно разломалась маленькая лестница, и уже три дня старая не могла собрать там яйца. Сделать новую лестницу дед уже не мог, да и досок для этого не было. Сын же обещал приехать только через две недели.
Поэтому и попросил старый помощи у Бога.
А на следующее утро, когда дед давал корм свинье, в огород, возле бахчи, упало что-то с неба. И когда Панас, отправившись поглядеть что-же там свалилось, увидел маленькую желтую лестницу, лежащую среди арбузов, он упал перед ней на колени и заплакал…
Вспомнив это, дед тихо сказал: «Спасибо, Господи!», — и снова посмотрел в небо влажными от слез глазами.
А высоко в небе гудел пролетающий самолет…