Боль всегда была инструментом пробуждения сознания;
мы реально умеем ценить только те вещи, которые однажды потеряли.

Мы по справедливости гнушаемся поступком Иуды, и по суду истины он скорее увеличил, чем искупил преступление своего злодейского предательства тем, что удавился: потому что, отчаиваясь в Божьем милосердии, он в чувстве пагубного раскаяния не оставил себе никакого места для спасительного покаяния.

Угрызения совести нельзя принимать за раскаяние; раскаяние состоит не в том, чтобы испытывать «ужаснейшее сожаление» по поводу неправильных поступков в прошлом: это активное, положительное состояние, заключающееся в том, чтобы идти в правильном направлении.