— Сережка! — прошелестела загадочно-пакостным шепотом Иринка. — Смотри, что я у родителей нашла!
Осторожно осмотревшись, Иринка отогнула уголок ковра лежащего у ней в комнате и торжественно извлекла маленький, продолговатый пакетик.
— У ты! — искренне восхитился я — презерватив! Настоящий!
В свои десять лет я уже знал, как оно называется, а вот способ применения пока оставался тайной. Не, в общих чертах я конечно знал, но вот в волнующие подробности посвящен не был.
— А давай в него воду нальем и с окна скинем. — Ирка была девочкой шустрой и пакостливые решения всегда были наготове. Я даже подозреваю, что эти решения не приходили к ней в голову, а уже там существовали, в аккуратном порядке разложенные по полоскам и пронумерованные, что бы не разыскивать их при подходящем случае.
У меня в голове, конечно, тоже были свои полочки, может даже и побольше, чем у Ирки, но креативные решения на них были свалены в кучи, без всякой систематизации, поэтому я всегда несколько запаздывал с вариантами предложений.
— Не, Ир, давай чо-нить другое, — я вспомнил, как мы с другом у него дома тащили к окну раздувшийся от воды емкость и как она шарахнула посереди зала. И как потом мы собирали по кусочкам разлетевшийся по комнате презерватив. А потом его мама нашла на люстре колечко от него и имела продолжительную воспитательную беседу на тему «А ты знаешь, что это такое?» Друг краснел и клялся в своей необразованности касаемо применения гандона. Мама была удовлетворена. Потом пришел папа, вник в казусную ситуацию и в резко воспитательных выражениях с применением продукции ременной отрасти, объяснил сыну, что трогать ЭТО нельзя. В дебри взаимоотношения полов папа как-то не стал углубляться, не позволил словарный запас, но и несмотря на это, воспитательный эффект был сугубо положительным. Больше у него дома мы не пакостили.
— А что другое? — удивилась Ирка. Ну… Раз не водой, тогда давай надуем его. Только поскорей, скоро мама с работы придет. Она у меня знаешь какая?! — Ирка закатила глаза, но я и без этого знал ее маму, которая по своему словарному запасу и воспитательной энергии смогла бы в пол-минуты загнать папу друга под шкафчик.
В презерватив мы дули минут двадцать по очереди. Размером он уже напоминал воздушный шар, на котором сделали ноги группа товарищей с негром, в «Таинственном острове» Ж. Верна, но запас прочности был еще безграничен.
— А давай мы его пылесосом надуем? — это с полки в моей голове свалилась подходящая идея.
Ирка с воодушевлением восприняла эту идею. Она вообще отличалась здоровым энтузиазмом к нетрадиционным и перспективным решениям.
Основным техническим устройством в нашей задумке выступал пылесос «Вихрь». Тяжеленная и мощнейшая зверюга советской отрасли пылесосостроения была призвана одним только издаваемым ревом преодолевающего звуковой барьер истребителя нагонять панический ужас на домашнюю пыль и сопутствующих живых организмов в лице котиков, собачек и прочих хомячков. Лично у меня дома, когда болонка слышала рев железного зверя, неслась под диван сшибая все живое попадавшееся у ней на пути и там, в поддиванной темноте в бессильной и истеричной злобе грызла ковер.
Презерватив налез на трубу так, что оставалось только позавидовать дальновидности проектировщиков.
На старт! Ирка нажала кнопку, и под наши радостные подбадривания, гандон начал быстро заполняться воздухом. Пылесос ревел, мы радостно орали и не слышали, как тихо щелкнул замок и на пороге появилась мама. Судя по лицу, она услышала звук пылесоса еще на первом этаже и, добрая душа, конечно же предположила, что любимая дочурка готовит ей сюрприз в виде пропылесосенной квартиры.
Сюрприз, конечно наличествовал. В виде необъятных размеров полупрозрачного шара в смазке. Помню Ирка тогда еще пошутила, дескать мы присутствуем при рождении сверхновой звезды. Она, вообще, была начитанным ребенком.
— Ы-ыыыы? — какие то слова, видимо позастревали у мамы во рту, поскольку она с первого взгляда идентифицировала нашу «сверхновую звезду»… — Ээээ…
Мы стояли и в оцепенении, как пара трепещущих мышек перед разинутой пастью анаконды и честными глазами смотрели на мычащую маму. В голове крутились вполне убедительные оправдания, от «на улице нашли» и до «включили пылесос, а ОНО как давай надуваться. И, главное, так неожиданно!»
И в этот самый момент ОНО, достигнув максимального объема и заполонив почти весь коридор РВАНУЛО!
Презерватив разлетелся на тыщу маленьких презервативчиков, из которых минимум пятьсот попали в мамино удивленное выражение лицевой части тела.
— Та-а-ааак! — выдохнула мама сплюнув кусочек резины — и как это называется?!
— Как, как… Гандон это называется — подумал я, и неожиданно для себя пискнул. — Гандон.
— Чито-о-ооо!!! — маман ожидала услышать всякое, но правды не ожидала.
— Гандон, — повторил я упавшим голосом, сам удивляясь какой черт меня дернул на такую вопиющую откровенность.
— Значит га… кхм… кхм… — мама тактично проглотила половину такого прекрасного слова и как-то странно посмотрела на меня. В животе стало тревожно и что-то задергалось под ребрами.
Потом я быстро-быстро перебирал в воздухе ногами и казалось парил над этим несправедливым и жестоким миром. Парил я ровно до первого этажа, именно настолько хватило у мамы задора и энергии, чтобы периодически нахлобучивать меня в заднюю часть организма совсем не женскими тычками. Сильная и целеустремленная женщина. Уважаю.
А с Иркой мы потом все равно дружили. Ибо настоящую дружбу никакой презерватив разрушить не может. Даже порванный.