Я притормозил у обочины. Стыдно сказать, но приперло меня конкретно. Два литра «Колы» давали о себе знать. Пустынное шоссе, я у обочины, пытающийся отлить, назначенная встреча, до которой осталось всего сорок минут и сто семьдесят километров.

Настроение было ужасным.

Я открыл заднюю и переднюю, пассажирские двери и приступил к тому, из-за чего остановился.

— Фу, как некрасиво — игриво прощебетала за моей спиной какая-то девушка.
— Пусть лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь, — парировал я.
— Тоже верно, — согласилась со мной девушка. — А Вы, когда… хм… закончите, не могли бы подвезти меня до Астрахани?
— Одну минуту, красавица, — я стал лихорадочно соображать, чем мне это могло «грозить».

Разобравшись с мочевым пузырем и кучей мыслей, я повернулся к ней лицом.

Милое симпатичное личико, миниатюрная брюнеточка, с огромным рюкзаком за спиной — обычная девушка лет двадцати, милая и не более.

Я нагнулся и достал из салона бутылку воды.

— А Вы чистюля — она рассмеялась
— Ничего смешного, меня так приучили — я мыл руки, поливая себе из бутылки

Она расхохоталась еще сильнее.

— Чего смеешься? — я на всякий пожарный проверил ширинку.
— Туфли, — сквозь смех, произнесла она и ткнула пальчиком в сторону моих ног
— Жесть, — констатировал я.

Начищенные до зеркального блеска туфли были испачканы! И вода к тому же уже кончилась.

Она перестала смеяться и довольно серьезно произнесла:

— Я тебе воду, а ты меня до Астрахани везешь. Идет?

Мне понравился тон и ее серьезность.

— По рукам.

Рыкнув двигателем «ВАЗ-2110» несется дальше.

— Санек, — я протянул ей ладонь.
— Женя, можно Жека, так даже привычнее, — ответила она, пожимая мне ладонь.

Мягкая маленькая, прохладная ладошка…

— Автостоп?
— Не, — она мотнула головой и достала сигареты. — Ты куришь?
— Нет, — сначала хотелось, как обычно рявкнуть «у меня не рыдван и в нем не курят», но, взглянув на нее еще раз, я произнес. — Бросил.
— Ну и дурак.
— Это почему? — я искренне удивился.
— Стресс, нервозность как рукой плюс к тому же, релакс.

Я рассмеялся.

— Байки это все! Бай-ки!
— Не будем спорить, — она опять стала серьезной.

В салоне машины повисла неловкая пауза, я щелкнул переключателем на руле и из магнитолы понеслась мелодия.

— А что трек? — спросила Жека.
— Это Имейджин, — я снова тщетно терзал свой телефон.
«Вне зоны. Только SOS» — светилось на дисплее.
— А кто поет?
— Джон Леннон, — автоматически ответил я и тут же почувствовал горечь.

Горечь от осознания, что девушка красива и одновременно недалекая.

— А-а, — протянула она. — Битлы.
— Ага, один из них. А ты любишь музыку?
— Не очень, — она потянулась, грациозно и красиво, словно кошка. — Нравится, не все правда, Земфира.

Я усмехнулся.

— А что? — она удивленно посмотрела на меня.
— Кто о ней вспомнит лет через пятьдесят? А Биттлз вечны!
— Ага. Щаз! — она смешно надула губки.
— Ладно, тебе, — я легко прикоснулся к ее плечу.
— На дорогу лучше смотри, — фыркнула она.
— Смотрю я, — я немного раздосадован.

Огромная фура, заслоняя собой всю дорогу, несется прямо на меня.

— Держись — ору я и, вдавливая педаль тормоза в пол, кручу баранку.

«Десятка» крутит пируэт на дороге.

Удар в заднюю часть.

Кювет.

«Какой идиот придумал у дороги ямы рыть? — Приходит запоздалая мысль. — Нет, что бы ровное покрытие сделать, ушли бы от „Скани“, как пить дать ушли».

Сверху мне на лицо капает жидкость.

Пальцы нащупывают замок зажигания, но ключей там нет.

«Где же гребанные ключи?»

Резкая боль пронзает мое тело и я «отключаюсь».

— Скорая?
— Служба экстренного вызова, оператор Елена, слушаю Вас
— Мы перевернулись — мне жутко больно дышать, но я, скрипнув зубами, набираю воздуха и говорю — Трасса… выше Енотаевки… в сторону Волгограда.
— Что с Вами? Вы один?
— Болит все… машина искорежена… я не вижу ничего кроме своей груди и правой руки… со мной… девушка была…
— Секунду подождите — в трубке происходит щелчок, спустя секунду та же оператор говорит. — Патрульная машина и карета Скорой помощи уже выехали к Вам, ожидайте и не кладит…
— Спасибо, — я бросаю телефон и пытаюсь осмотреться.

Жека лежит лицом ко мне и пристально, серьезно смотрит мне в глаза.

— Женька, ты как? — хриплю я.

Она молча закрывает свои глаза и из-под пушистых ресниц катятся слезы.

— Больно? — спрашиваю я, она кивает головой. — Где больно?

Она, стиснув зубы, молча качает головой.

— Я сейчас…

Стиснув зубы, чтобы не заорать от боли, я выдираю левую руку из-под панели.

Рваные раны, кровь течет обильно.

Я поворачиваю голову к Жене.

— Ты как?

Слезы, крупными алмазами текут по ее лицу.

Пытаюсь продиагностировать свои ноги. Пальцы шевелятся — уже хорошо.

Оглядываюсь вокруг. Мне надо что-то, чтобы отогнуть панель приборов.

Нет ничего подходящего!

— Херня все это, Женька! Я сильный… я пальцами… сейчас…
Из пальцев сочится кровь. Жуткая боль.
— Женька. Да, я женюсь на тебе! Ты только не спи!

Панель немного поддается и я вытаскиваю левую ногу.

— Вот, Женя, сейчас правую вытащу и будем тебя спасать.

Она молча смотрит на меня.

Правая нога сломана. Колено, голень и, похоже, лодыжка. Твою дивизию!

Руками выдираю ногу из-под панели.

Страшно матерюсь и кричу от боли.

Через разбитое стекло выползаю наружу.

«Десятка» лежит на крыше.

Нога словно мешок с костями, болтается, хрустит что-то. От боли темнеет в глазах.

Я подползаю к пассажирскому сидению.

Женя лежит на спине. Между холмиками ее груди торчит кусок пластика, обшивки салона.

Вот черт!

Дотягиваюсь до ремня безопасности. Будь он неладен. Заклинило!

Окровавленными пальцами пытаюсь открыть замок — тщетно.

Ворошу содержимое раскрывшегося бардачка. Расческа, салфетки, нитки, бумажки, штрафы. Маникюрные ножницы!

Спасибо забывчивости женщин!

Ремень перепилен.

Ноги не придавлены.

Перехватив за воротник куртки, тяну ее через покореженный оконный проем наружу.

Что-то мешается у пояса.

Моя нога…

Я, похоже, вырубился. Ну, это ничего.

— Женька, — хриплю я. — Женька. Ты как хочешь, но за спасение с тебя ребенок и литр пива.

Она смотрит мне в глаза и вымученно улыбается.

— Терпи, подруга.

Ползти задом наперед очень неудобно. Я постоянно теряю сознание из-за боли.

«Десятка» уже в трех-четырех метрах от нас.

— Женька, ты не спи. Это самое главное сейчас. — во рту сухо и стальной привкус крови.

Чьи-то сильные руки переворачивают меня на спину.

Сотрудник МЧС наклоняется надо мной.

— Ты как парень?
— Нормально, — шепчу я.
— Вот и молодец, — за опущенным витражом блестят большие голубые глаза.
— Девушка… ранение в грудь, — я пытаюсь говорить, но меня опять «отключает» от боли.

— Здравствуй, — хирург сосредоточенно смотрит на меня.
— И Вам не кашлять, доктор, — шепчу я.

Мне уже известно, что кроме ноги, у меня пробито горло, сломаны ребра, ушиб позвоночника в крестцовом отделе и еще куча всего. Горло заштопали, торчат шланги-трубки, очень трудно говорить.

— Стопу будем лечить, — хирург улыбается. — Ампутация дело последнее. Конечно, чемпионом по легкой атлетике тебе не быть, но ходить будешь — обещаю.
— Спасибо.
— Гаишники звонили сейчас, фуру и водителя нашли. Они тебя допросить хотят.
— Он нас с дороги скинул, — от волнения мне становится трудно дышать.
— Тише, Саша, там все уже и без тебя знают. Это просто формальность.

Я киваю головой в знак согласия.

— Да и еще, — он морщит лоб. — К тебе посетитель.

Он поворачивается к медсестре:

— Вколи ему успокоительного, а то тут дело такое, — он опять смущенно покашливает и морщит лоб.

Мне становится хорошо, почти сразу как по катетеру жидкость попадает в вену.

В палату, с капельницей в обнимку, входит Женя, опутанная трубками.

— Что там насчет ребенка и пива? — Шепчет она…