Я не то что не понимаю этого праздника. Я понимаю его суть, что вот была победа, а до нее — страшная, многолетняя, кровавая, невыразимая война. Но победа это переживание тех, кто ее заслужил. Я могу только попробовать представить себе, как это было. И я еще могу помнить тех, кто видел эту войну своими глазами, и тех кто с нее не вернулся. Причем, не только из моей семьи, а всех, кого могу припомнить, кто так или иначе был ранен на этой войне, физически или морально, и кого мне посчастливилось знать.
Я помню старичка-соседа, который сидел в центре Москвы на уютном крыльце своего дома, на одной и той же скамейке и курил одну за одной. Он знал много историй и баловал ими нас, детей. Но когда я спросила его о войне он замолчал, и по его лицу пробежала тень, он поднялся и без слов ушел к себе, а я смотрела ему в след и начинала понимать нечто… необъяснимое.
Я помню как моя бабушка, которая побывала в оккупации, точно так же отреагировала на мою просьбу вспомнить, помрачнела и отшутилась, но за этим молчанием я ясно видела то, о чем не говорят вслух.
Я помню всех, всех…
Помню старика, который на одном из таких праздников вдруг не сдержался и заплакал, и заорал матом, потому что открылась какая то рана в его душе. Он кричал что это Ад, настоящий Ад, к которому эти лубочные парады не имеют никакого отношения. Он кричал что и тогда свои же расстреливали в спину, и что сейчас есть официальные, удобные ветераны, и есть поплоше, забытые, с заткнутыми ртами и погасшим взглядом. Как жить с этим?
Куда им деваться от своей памяти? Куда деваться мне от своей?
В этот день у меня все валится из рук. Мне не надо напоминать, я и так помню. Я не могу смотреть на халтуру. Я не могу видеть людей размахивающих флагами и что-то там отмечающих. Я не могу смотреть в глаза ветеранам. Я не знаю… просто не могу смотреть и все.
Я сижу дома, я избегаю людей в этот день. Но и здесь меня находят и поздравляют с праздником. А у меня слезы, потому что я помню… У меня своя память, до меня эта война доходит через третьи руки, ослабленная, звучит далеким отзвуком через все наслоения государственного вранья, а у меня уже слезы. Голова кружится. Мне плохо.
Люди говорят — с праздником… С праздником… праздник…