Они шли вместе, не спеша,
Сомкнув в объятьях руки.
Их жизнь, казалась, хороша:
В ней места нет для скуки…
Но всё не так легко,
Как кажется, друзья.
Уж три недели, как она
Под сердцем ангела носила…
Про тот секрет никто не знал,
Это их тайной было.
Но долго тайна не могла
От глаз людских скрываться:
Природа жизнь ведь ей дала,
А жизнь должна рождаться.
Недолгой встреча их была:
Она должна учиться.
Опять с уроков убежала:
Ей в классе не сидится…
Нагнувшись, он над робкою фигурой,
Девчонку в лоб поцеловал.
С волненьем произнёс:
«До завтра, Шура…»
И торопливою походкой убежал.
Она одна в тиши стояла
В платье и кофте нараспашку
Печальным взглядом провожая Пашку…
Весь двор уж сумерки покрыли,
И только где-то вдалеке
Идёт девчонка лет 16-и
С большим портфелем на плече.
И только ветер подгоняет
Девчонку, по земле неся…
Бродяга вовсе и не знает,
Что у девчонки той под сердцем
Живёт ещё одна душа.
Вот, наконец, она в подъезд заходит:
Опять какой-то хулиган
Рогаткой выбил лампу.
Колено хрупкое согнулось,
Споткнулась девичья нога,
И сердце бешено забилось,
И в бок ударила рука
Что три недели уж была,
Под сердцем трепетно росла…
С волненьем Сашка замерла
И на ступеньки тихо села.
Сама себе произнесла:
«Не бойся, ты ведь не одна!»
Портфель подняв из-за перила,
Держась, пошла она домой.
Теперь не страшно вовсе было
Идти вдвоём, а не одной.
С волненьем дверь ключом открыла
И прошептала про себя:
«Хочу, чтоб мама уж спала».
Девчонка, ты не угадала:
С косой растрёпанной в дверях,
Стояла мама вся в слезах:
«Сашуля, девочка моя,
Где ж ты так долго задержалась?
С пяти часов тебя ждала,
А к девяти во двор спускалась».
Девчонка к двери подошла
И мать за шею обняла.
«Прости, мамуля, я не знала,
что ты одну меня ждала».
Поставив пыльные ботинки,
Девчонка в комнату прошла.
Включила свет, разделась быстро
И боком стала у трюмо:
«Как же тебя я прятать буду,
Родное солнышко моё?»
Недели быстро так летели,
Сентябрь скрылся октябрём,
Ноябрь после октября…
Последний школьный день остался.
Болтают все про выпускной,
И только Сашке приходилось
Стоять у стеночки одной.
Вдруг кто-то громко крикнул:
«Эй, Сашка, что твоя подруга
кирпичная стена?»
«Да нет» — ответила девчонка
И опустила робкий взгляд,
И вдоль стены на тонких ножках
Пошла к подругам в шумный ряд.
Но вдруг Алёшка подбегает
И дерзко кофту поднимает…
…А под широким полотном
Фигурка хрупкая
С огромным животом.
Тут кто-то громко рассмеялся
И вдруг Алёшка произнёс:
«Эх, Пашка, значит доигрался?
А ты ведь думал, что всерьёз!»
И Пашка грубо произнёс:
«Я не люблю тебя, ты слышишь?
Всё это было лишь игрой,
А то отродье, что ты носишь,
Не смей приравнивать со мной!»
Девчонка грустно улыбнулась,
А по щекам, как ручеёк,
От горя слёзы потекли…
Она рукой толкнула Пашку
И побежала от стыда.
Никто не знал:
Она бежала, спотыкаясь,
За ветки кофтою цепляясь.
Вдруг завизжали тормоза,
От боли стиснулись глаза
И алой струйкой изо лба
На белый снег кровь потекла.
Она лежала и шептала
Совсем знакомые слова:
«А знаешь, Пашка,
Мне не страшно,
я умираю не одна…»
Она все силы собрала,
Живот руками обняла,
И, улыбнувшись, умерла…