Кто читал «Лабиринт отражений» Сергея Лукьяненко, те вспомнят виртуальность, описанную в романе как глубина. Тем кто не читал, советую прочесть, книжка действительно интересная. Глубина… Как часто мы привыкли оперировать этим словом. Глубина глаз, глубина отношений, чувств, глубина души, глубина помыслов, идей… чего угодно. А ведь глубина подразумевает наличие дна. Как это начинает звучать с другой стороны? Дно души. Дно глаз. Дно твоих чувств. Это то — что мы не услышим, остановившись в приятном размахе понятия глубины. Мы услышим то, что захотим услышать, а захотим то, что лучше для нас. У тебя высокие глаза… Уже не звучит? Зато не подразумевает дна. Да, простая подмена понятий, да, со временем так бывает, это частый и обычный эффект, да, в нашем понимании литературных оборотов глубина не подразумевает дна, да, да, да. На все доводы о том, как я не прав и какой дурак — да. И моя подпись. Но все же вначале было слово и смена понятий происходит тоже по каким-то причнам. В данном случае — по причине красоты слова, закрывающей глаза на его смысл. О чем я и написал. Но это не важно, это уже железная подржавевшая кружка оправданий на таз непонимания, вылитый на меня после моих слов. На самом деле лишних и не нужных. Никому, ни о чем, пустота в пустоту. А все-таки глубина интригует. Теплая, мягкая, дышащая, живая глубина ближе и родней нам, чем холодная, чуждая, непонятная высота, чем необозримая туманная равнодушная даль. Так же, как заглянуть в самого себя нам несравнимо проще, чем окинуть взглядом вселенную. И даже смутный полунамек на наличие дна уже делает нам понятие ближе. Проще, привычнее… понятней. Потому что человек, из глаз которого смотрит бездна, пугает.
Наша работа во тьме —
Мы делаем, что умеем,
Мы отдаём, что имеем —
Наша работа — во тьме.
Сомнения стали страстью,
А страсть стала судьбой.
Всё остальное — искусство
В безумии быть собой. ©