Она возникает внезапно — ночь, даже близко к утру, будто недотерпит до завтра, будто паяльной лампой прожгли дыру.
Говорит — «Дэвис, у меня нервы порваны как гитарные струны, Дэвис, вколи мне что-нибудь успокоительное, ты такая глупая, такая юная, прямо от Отца-производителя,
Мне тут при тебе даже стыдно ругаться матом, ты прости — но цензурно никак не получится, — вот сижу и думаю — я одна во всем виновата, мне теперь и кричать, и хрипеть, и мучатся.
Было же как — первый поцелуй в девятом классе, первый секс в выпускную ночь, а потом он ушел — непонятно куда. Я со зла нашла Васю, родила Васе старшую дочь.
Все как у людей, как у нормального рабочего народа, стандартная ячейка общества стандартного человека. Вася пьет по праздникам, работает на заводе, копим на новую квартиру в ипотеку.
А в самом начале за горло брал такой ужас — мне всего двадцать лет, мне б еще плясать да радоваться, а я — примерная жена примерного мужа, и никуда не деться, никуда не спрятаться.
Было же как — варила дочери кашу, вдруг звонок в дверь- а меня отчего то бросает в дрожь. Открываю — «ну, Здравствуй, Маша. Ты меня, наверно, не узнаешь?»
И я так стекаю по стеночке, белее инея, дочь в кроватке заходится криком — а он опускается ко мне, и смотрит глазами синими — и мне так спокойно становится, так тихо.
Потом, на кухне, делаю ему чай мятный. Он спрашивает — «ну как ты?» а я еле — еле — «ну как — стала и женой, и матерью, вот новый холодильник привезут через две недели»
«а я в столице, открыл свою фирму — ну что-то вроде рекламного агентства. Летаю по всему миру — то в Японию, то в Бирму… А ты не изменилась - в глазах все такое же детство.
Машка, ты раньше пела, ну словно Мария Калласс. Так брало за душу, что хоть ложись да кровоточь. Все хотелось на сцену Ла Скала. Ты еще поешь?» — «когда убаюкиваю дочь,
У меня еще одна есть — уже ходит в школу, поет. на всех школьных концертах как Эдит Пиаф, я ее родила, когда ты уехал, — через год «. «я тогда был неправ».
мы что-то говорили, вспоминали чуть более часа. Он такой красивый, а я толстая, на мне выцветший халат, а он смотрит на меня, как девятиклассник, и он стесняется меня поцеловать.
Он ушел тогда, не оставив никаких контактов, — то ли от растерянности, то ли не захотел, муж вернулся с работы, зарылся с головой в «аргументы и факты», старшая дочь слушала в комнате «токио хотел».
я сидела — и даже плакать не могла. Знаешь, так рвется внутри последняя жила. Он так на меня смотрел — будто я ему нужна, а ушел — будто не заслужила.
А на следующий день он вернулся опять. Снова — кухня, какие — то фразы, чай. он как будто мальчишка, робел и пытался меня обнять. Перед приходом мужа ушел — «не скучай».
И так сразу противен мне стал мой мир - он вдруг сжался в размеры кухни, - кто-то ногой на песочный замок наступил. —  замок ухнул и рухнул.
Он ко мне приходил каждый день, Марин, а мне все казалось — больно мало и редко, а однажды он задержался - прикинь? — и столкнулся с Васей на лестничной клетке.
Был такой скандал — соседские кумушки стучали по трубам из своих трехкомнатных клетей, Вася кричал — то печально, то грубо, -» если ты уйдешь — то забудь про детей».
Он ко мне не приходил две недели. Потом позвонил — «Машка, выйди во двор». Выхожу, он меня ждет в маленьком сквере. «у меня к тебе разговор».
Говорит, мол, мне работу предложили - по его рекламным делам — я тебе достал паспорт — на другое имя — и поехали в Амстердам.
Я сижу, — как в ступоре, как замороженный бройлер, меня всю сжимает, и крутит, и злит — я смотрю то на него, то перед собою — «а мои дети?» — молчит.
Потому везде мне пусто, везде мне тесно, все насквозь, наповал прожгло — я была бы ему идеальной невестой. Просто платье мне не подошло.
Он уехал. Вася начал пить - и по праздникам, и когда хочется. Нам пока удается делать вид примерной ячейки общества.
Дэвис, меня ломает как наркомана в поисках то уколов, то трав. младшая дочь вовсю называет меня мамой, старшая поет как Эдит Пиаф.
Это странно, глупо, трудно — саму себя уговаривать — «тебе все приснилось»,
Холодильник так и не привезли почему-то.
Ничего не случилось.
Ничего не случилось.