Прихвостень хвоста.
Вел беседу с одним приятелем. Обычный плут и негодяй. Обычным словом, прохвост. Однако, «прохвостом» ему было себя назвать трудно, поэтому осторожно подбираясь к своей сути, он называл себя «прихвостень хвоста», а не «прохвост». К чему подводил достаточно пространную философию. Во-первых, размышлял он, «называть» это не «быть» названным, это как извне на себя смотреть и придумывать себе же имя, но это извне, это не быть внутренней сутью. Если, например тебя назовут козлом, то это не значит что ты действительно козел, поскольку козлиная шерстка будет незамедлительно тобой же острижена и бережно передана противнику. Это, во-первых. А во-вторых, хвост — это откуда-то оттуда, из пещер, это пережиток, это атавизм, которого настолько мала, и он так редок, что хвост в любом случае будет в настоящее время такой антиквариат, что никто не обзавидуется. Зайчик виляет хвостиком, и мы все ржем как ненормальные. Да и настоящая жизнь, как он полагал, есть нечто дремучее, при всей развитости всевозможных технологий, и даже варварское, дикое, но чему мы все исправно служим и поддерживаем. А прихвостень это, прежде всего, слуга, который своим брюзжащим подхалимством, плутовстом и даже мошенничеством заслуживает всякого расположения у этой жизни.
Да, «присхостень хвоста», а не «прохвост». Забавно.