Всю себя, подарить своему сыну, может он единственный мужчина
Кто не причинит ей боли никогда.
Всю себя, подарить своему сыну, и пока сердце не остынет,
И глазами он похож так на отца.

Девочка с периферии не видела мир,
Но видела холод хрущевок
В них холод квартир, в них сладкие сны
Под клетчатым мамином пледом,
В свои 23 уже была беременна.
На ее теле рубцы как напоминания
О том, как мечты ее топтали ногами,
О том, как доминируют потомки Адама,
Эти дома как декорации ее мелодрамы.
Будущая мама, не обдуманно, рано,
Она думала это любовь,
Но, а он игрался с ней.
Она хотела провести с ним остаток дней
Но в его планы не входило заводить детей.
Кассетный плеер снова заживал пленку,
Она не знала, на что содержать ребенка,
Но маленькая жизнь внутри нее теплилась,
Она знала одно — она ждет сына.

Всю себя, подарить своему сыну, может он единственный мужчина
Кто не причинит ей боли никогда.
Всю себя, подарить своему сыну, и пока сердце не остынет,
И глазами он похож так на отца

Девочка с периферии не знала любви,
Меняя съемные углы, она копила рубли,
Ее манили огни, этой ночной Москвы
Писала письма тому, кому они не дошли:
«Наш сын стал большим, знаешь он вылитый ты», —
Но после первой строки, она закрывала дневник.
Звонки от мамы: «Когда уже внук и жених,
Приедут в их городок чтоб стариков навестить?»
Она в старой кофте, не отходя от плиты,
Отвечала: «Он в командировке, приедем одни».
А дни шли, беспрерывным потоком машин
Наш сын стал большим, знаешь он вылитый ты!
Мой сын и я дам ему столько любви,
Сколько есть у меня, ту, что ты не ценил,
Возле детской кроватке, она засыпала,
Девочка с периферии — молодая мама.

Всю себя, подарить своему сыну, может он единственный мужчина
Кто не причинит ей боли никогда.
Всю себя, подарить своему сыну, и пока сердце не остынет,
И глазами он похож так на отца.