Это — женщина моя
Я был влюбчив, я был вьюбчив,
но глаза мне отворя,
Бог шепнул:
«Вглядись, голубчик…
Это — женщина твоя".
Ты стояла с моей книжкой
взять автограф у меня,
но я понял, став мальчишкой:
«Это — женщина моя».
Я глядел на твою руку
пристальней, чем на лицо,
и, костяшкой пальца хрупнув,
проросло на ней кольцо.
И теперь уже мой голос,
в него вслушаться моля,
истерзал внутри, как голод:
«Это — женщина моя!»
Слава сразу осерчала,
лишь ее любить веля,
чтобы лишь о ней звучало:
«Это — женщина моя».
Власть обиделась на годы —
охладел к ней, что ли, я,
не слагал ей больше оды…
Власть — не женщина моя.
Может быть, всего основа —
смерти или бытия —
три на свете первых слова:
«Это — женщина моя».
Те слова дышали в пальцы,
коченея без огня,
даже и неандертальцы:
«Это — женщина моя».
И назло толпе и рынку
среди жлобства и жулья
захочу — и снова крикну:
«Это — женщина моя!»