Зарифмуй меня с поцелуями в шею,
в нежность кожи под воротом кашемира,
с невесомыми проявленьями мира,
которых я, до сих пор,
к сожалению,
не имею
Я подтаю, прильну к тебе ближе,
тушь размоет, и март станет краше,
а мы взмоем выше всех башен,
даже тех, что в Торонто,
Останкино,
и Париже