Жили-были мужчина и женщина… Дружно, в общем-то жили. Она вышла за него замуж совсем молоденькой девочкой, в 17 лет. Она родилась в деревне, родителям было все не до нее, а большое хозяйство в виде всякой живности было и ее работой, и досугом. И больная бабушка могла девочке помочь лишь добрым словом. Да и то было редкостью. С раннего детства поняв, что есть тяжелый труд, мешки с силосом для свиней на худеньких плечиках, батькины сапоги в мороз и дождь на босую ногу, необозримые поля картошки с высоты ее детского роста, девочка хотела быть достойной чего-то большего. Она хотела уважения к себе, признания как личности, а это могло быть только за знания, за пытливый ум, за достойную работу, а не за каторжный труд колхозницы. И она всю жизнь училась… Училище, техникум, институт, второй институт, третий… Она уже не могла остановиться. И все это вперемешку с работой, с все более серьезными должностями и растущей ответственностью. Семья, дети, работа, ночь- полночь, отчеты, документы, проверки… Снова семья, ремонт, опять работа… Она уже не замечала жизнь. Не думала, что может быть еще что-то кроме ее бега, сумасшедшего, непрерывного. А жизнь шла. Текла, капала по минуткам, по восходам-закатам…
Мужчина родился в серьезной семье, семье начальника горводоканала… О, что это была за должность! Все снимали шляпы перед его отцом, шепотом сообщая неосведомленным, какой важный человек прошел мимо… Но должность была потом, когда он был уже подростком. А сначала была война… Были пайки черного хлеба и длинные очереди с карточками, зажатыми в худых, холодных руках, были ужины в кругу семьи с кружкой синего молока и краюшкой… Было… Все было… Но когда встретились мужчина и женщина, мир казался им прекрасным другом, ласково обнимающим за плечи… Для Нее Он был самым смышленым, умелым, умным, симпатичным, достойным… Для Него Она была веселой девчонкой-хохотушкой, солнышком на его щеке, жарким сердечком на руках… Время шло, они решили пожениться. Ее родителям было почти все равно. Его — не приняли ее. Для них это была сельская простушка, не пара для сына. Впрочем, для них это было не так уж важно. Главное, что они были друг у друга. И это было настоящим счастьем. Потом родился сын. Худенький, стройный мальчик. Точная копия отца. У Него была достойная работа, хорошие знакомства, верные друзья. А Она все хотела доказать Ему, и наверное даже не ему, а всем, ВСЕМ ВОКРУГ, что она не только мать и жена. Что Она — ЛИЧНОСТЬ! И снова бежала, бежала… на работу, домой, на учебу… кипы бумаг в комнате: отчеты, справки, документы, проверки… Она и не заметила как вырос сын. Они решили, что нужен дом. Обязательно. Дом — это корни, это род, это место, где будут жить ИХ дети. Дети … Она уже ждала дочь. Но дом, назовем пока эту постройку так, как они мечтают, сказал «хватит! Я устал быть домом!» и они поняли — это РЕМОНТ… Долгие 18 лет, то периодически замирая, то снова бьясь в агонии, ремонт забирал их силы, нервы, средства, время… И за это время Она стала сильной женщиной, которая знала, куда идет и чего хочет, знала за всех, что именно необходимо делать сегодня, завтра, на следующей неделе… А Он устал… Он устал сопротивляться и стал смиряться, что думает уже не он, а за него. А Ее это заводило еще больше! Как же так! Где же ответственность, инициатива, рвение к работе?! Он был талантлив. У Него были поистине золотые руки. Не было дела, которое Он не мог бы сделать. Он был настоящим Хозяином Дома. Он делал ремонт, собирал машину (тогда еще машины не покупали, их собирали, как конструктор. Потому что так было надежнее и дешевле. Главное что винить некого было. Не завелась — автопром тут ни при чем. Сам недоработал. Недокрутил. Недоучел. Недоизолировал. Не… Все сам), работал на шахте. И Ему еще каким-то чудом удавалось проверить уроки у дочки, уделить минутку сыну. А Она все была недовольна. Ведь хоть и делалось все, что Она хотела, но как-то не по ее плану, не так быстро, не все сразу… Она могла без устали крутиться и в доме, и на огороде, и на работе, и ремонт тот же подтягивать… Но у Нее все никак не могло уложиться в голове, что НЕ ВСЕ МОГУТ ТАК, КАК ОНА СЧИТАЕТ ПРАВИЛЬНЫМ. А Она обижалась, злилась, ругалась… Но все же любила. Очень любила. И поэтому хотела, чтобы ее семье было хорошо. И Она сама хваталась за кирпичи, раствор, за штукатурку и побелку, за все… что попадало ей под руку. Скорей, скорей, скорей… Этот темп Она выработала в себе с детства, боясь, что если остановится — все вокруг рухнет. А Он стал больше похож на тень, чем на Хозяина. Потом наступил момент, когда они решили переехать в другую страну. Как же, дети должны быть рядом. Сын решил с семьей податься на юг. Они подумали, так будет лучше. И Дом, который стал уже настоящим ДОМОМ был продан… За копейки… За жалкие гроши, которые не могли компенсировать и сотую толику того труда, который вложили Они. А там осталась их душа… Тот двор, стены, каждый камешек, каждое деревце, что они сложили и вырастили с такой любовью… Они будут вспоминать всю жизнь… Всю оставшуюся жизнь… Снова переезд, снова стройка, снова жизнь заново, с пустого места, без друзей и родных… а годы все же уже не т. е. Она надеялась, что дети ей будут поддержкой, что снова хватит сил построить их Дом. Только у сынапланы были совсем другие. Ему не нужны были родственники. Они были ему обузой. Лишь тогда он вспоминал о матери, когда она могла ему чем-то помочь. Но в скорости все возможности по «оказанию помощи» были исчерпаны. И мать стала ненужна… Как бы грубо это не звучало, но по сути своей это было именно так. Она тщетно старалась понять, что жеи м руководило, понять его мысли, действия… Но, как говорится, чужая душа — потемки. Даже сыновья… А потом снова они попытались вернуть время вспять. Снова вернулись в родной город. Но там было все иначе. Все друзья, родственники, которые были всегда рядом тогда, когда было все, постепенно, но уверенно исчезали. А теперь, не было ничего. Ни их Дома, ни Работы, ни того, что могло им помочь вернуть их положение и значимость в их городе. А писать их Жизнь заново было очень тяжело… ведь годы уже брали свое. И небыло того энтузиазма и оптимизма. Не жила в душе фраза «Что нам стоит дом построить — нарисуем — будем жить!» И снова оказаться «одним» им было очень тяжело. Но выбора не было. Стали потихоньку строить жизнь. Но тут у Нее стала часто побаливать голова. Сперва Она не придавала тому значения, мол, переутомилась, перенервничала, пройдет. Но когда врачи вынесли «приговор», смысл жизни как-то утратился… Как цветок, высеченный Мастером изо льда морозной зимой, что считал себя произведением, имеющим право на существование и восхищение, внезапно попал в знойное лето. И обреченность быть растаявшим и стертым из памяти, просто рушила все надежды. Так и Она просто таяла. Ей казалось, что Она так много не успела: доремонтировать квартиру, доучить дочь, доработать до пенсии… И даже после химиотерапии, когда было бесконечно больно и бессилие застилало разум, Она сталась выкарабкаться лишь для того, чтобы успеть… успеть… Еще немного доделать, довести «до ума», чтобы можно было спокойно «уйти». Но Она никак не могла понять, что двум родным людям рядом с Ней совсем ненужны были плоды этих «успеваний». Им нужна была Она. Живая. Счастливая. Улыбающаяся. Еще страшнее стало тогда, когда стало известно, что метастазы были уже во всем организме. И тогда непонятно, кто таял скорее: Она или свеча, что держала дочь у иконы в храме, молясь о том, чтоб Господь дал им шанс снова быть счастливыми вместе. Когда ей стало уже тяжело передвигаться самостоятельно, Дочь, когда Она засыпала, как котенок скручивалась у ЕЕ ног и молилась, просила Господа простить их за все и дать здоровье маме. «мамочка, милая, родная, солнышко мое, пожалуйста не уходи, не оставляй… Ты мне очень нужна! Кошечка моя, ненаглядная моя, любимая моя мамочка, прости меня пожалуйста… за все прости…» Дочь бесконечно повторяла эти слова как заклинание, которое могло Ее спасти… Глубоко в душе Он старался верить, что все может быть иначе, что солнце снова будет светить в Их Доме, что Он будет видеть Ее по утрам с чашечкой ароматного кофе на их кухне, что в Доме будет пахнуть Ею… ее теплом и уютом. С того моменте, как Она заболела и еще два года после ее смерти в их доме не звучала ни музыка, ни смех, ни голоса друзей. Даже тех немногих, которые на похоронах говорили «Ты нам как родная, мы вас не оставим…» Для Него все осталось там, далеко в прошлом, где была Она, где была Их Жизнь. Он не умел жить без Нее. Как художник, потерявший зрение, Он существовал по инерции, по памяти. Недолго. Непонятная болезнь иссушила Его, утратившего веру, будто зной лужицу влаги. Редко что Его радовало, заглушая боль потери. Даже внучка, которую подарила Ему Дочь, вернула ему любовь к жизни всего на год… А внучка так была похожа на Нее… А что же осталось Дочери? Двойная могилка на местном кладбище и гора боли в душе. Слава Господу у нее появились те, кто не мог без нее жить. Он, ее любовь, стал ей и мужем, и братом, и отцом… Он научил ее любить мир. Он помог дать жизнь двум чудным деткам, двум забавным девчушкам, которые были очень похожи на бабушку и дедушку. И Она, стоя ранним утром у окна, или ложась ночью на Его плечо, всегда благодарила Бога за всех тех, кого он Ей дал. За все. За мир за окном. За искрящийся снег на морозном ветру. За сопящие маленькие носики. За Его сильное любящее сердце. За новую семью, большую и дружную. За то, что живы. За все. За любовь… За то, что любовь живет.