Гостил у старого кагэбэшника Юрия Тарасовича на даче. Мы лихо свалили высоченную березу на его участке и пока распиливали двуручной пилой, затеяли спор о смертной казни.
Моя позиция была категорична: смертная казнь необходима, но только за умышленные убийства, без всяких намеков на самооборону. Если есть хоть малейшие сомнения, то срок. Еще бы хорошо избежать судебных ошибок, но как это сделать? За Чикатило двоих расстреляли, между делом…
Так вот моя позиция была категорична. Ключевое слово «была», а потом Юрий Тарасыч в свойственной ему манере сбил меня с панталыку и посеял сомнение…
Тарасыч:
— Значит если человек совершил убийство преднамеренно и с целью наживы, при этом ты будешь уверен, что судебной ошибки быть не может, то такого ты поставишь к стенке? То есть жить ему незачем?
Я:
— Однозначно да.
Тарасыч:
— Тогда убирай пилу, хватит на сегодня, включай чайник и слушай:
Году в семидесятом, пришел из армии один балбес, назовем его Павлик. Пропьянствовал он с друзьями пару месяцев, пора бы и на работу устроиться. Но не таков был этот Павлик, по правде сказать абсолютный ублюдок: водка, девки, драки. Все.
Вот задумал наш герой купить автомобиль, кооператив и дачу. А почему бы и нет. Где взять на это деньги? Понятно где, на первом этаже его дома находился ювелирный магазин из которого каждый день выносили и машину и дачу и кооператив в одном мешке.
Павел поехал загород, там стояла воинская часть. Через забор разговорился с мудрым узбеком-часовым, подманил его бутылкой плодовоягодного и обменял бутылку на автомат с патронами (предварительно ударив ею доверчивого азиата по голове).
Дальше совсем просто: вечером затаился возле мусорных баков и стал ждать денюжку.
Из ювелирного вышли трое инкассаторов с мешком и направились к машине…
Один убит на месте, двое ранены.
Незадача только в том, что на дикую пальбу сбежался посмотреть весь дом. Павлик выскочил было за мешком, да понял, что на него смотрят с балконов человек тридцать соседей.
Пустился в бега, да куда там, в те-то времена. Даже комитет подключили. К вечеру и захватили у знакомых-знакомых…
Особо не нужно быть юристом, чтобы догадаться — его ждала «вышка»: один убит, двое еле выкарабкались, корыстные побуждения, отягчающие обстоятельства на любой вкус, кстати инкассаторы приравнивались к сотрудникам милиции. Смягчающих обстоятельств ноль, ну вот только имя красивое, а так ни одного…
СИЗО, суд, приговор к высшей мере, камера смертников.
Вдруг у нашего приговоренного к «вышке» Павлика случается банальный приступ аппендицита.
Перевели на тюремную больничку, прооперировали, а как же, стрелять нужно здоровенького.
Больничка, хоть и тюремная все же не камера смертников, Павел как-то вдруг моментально очухался, выскреб из-под решетки трухлявую штукатурку и выпрыгнул в окошко.
В голове было только одно — ЖИТЬ.
Электрички, поезда бегом, ползком, ушел короче. Всесоюзный розыск, но страна то большая. В каком-то поезде выкрал у собутыльника паспорт (Специально выбирал похожего на себя) и проехал с ним семь тысяч километров от Москвы до маленького затертого на сгибе карты городка.
Стал наш Павлик Витей. Пришел в отдел кадров завода железобетонных конструкций и попросился на любую работу. Его взяли разнорабочим. Для всех — это тяжкий труд, а для Вити -рай: работаешь, дышишь, живешь. Что может быть лучше…
Пахал он как черт, его заметили, послали в вечернюю школу, потом заочный техникум, институт с отличием. Витя женился и сразу же взял фамилию жены, (старая была не очень: то ли Баран, то ли Баранько, неблагозвучная одним словом и подозрений при смене не возникло), а новая фамилия — это новый легальный паспорт.
Прошло лет двадцать с гаком.
Витя стал начальником цеха, много лет не слезающим с доски почета. Не курит, не пьет, все на работе да на работе, вроде серая, скучная жизнь, но никто из окружающих не понимал, какой это кайф, когда утром начинается новый день… и завтра начнется.
Трое детей, старший — студент, живи да радуйся, но в один прекрасный день, пока семья была на даче, в квартиру Виктора Ивановича, влезли через балкон воры — местные алкоголики. Чего-то там вынесли по мелочи. Пришла жена, обнаружила кражу, вызвала милицию.
И все. Смешно правда?
Я:
— Так, а что все, подумаешь милиция, Павлику-то чего бояться? Давно на легальном положении, да и через 20 лет он перестал быть похожим на свои ориентировки…
Тарасыч:
— Вот сразу видно, что ты Грубас режиссер и ничего не понимаешь в оперативно-следственных действиях.
Поясняю: при расследовании квартирной кражи, у хозяев берут отпечатки пальцев, чтоб отделить их от отпечатков вора, найденных в квартире.
И тут выясняется, что «хату бомбанул» некий Павлик, который больше двадцати лет бегает от «вышки». Ой, а уважаемый Виктор Иванович — этот самый Павлик и есть.
Иди к нам Павлик.
Когда директор завода узнал об аресте его начальника цеха, стал звонить во все инстанции:
— Вы чего, там в прокуратуре, осатанели? Какой он убийца, да я его сто лет знаю. Это ошибка. Немедленно отпускайте, иначе без него у меня весь завод встанет!!!
СИЗО, новое следствие растянулось на пару лет, сторона обвинения вызвала на суд жен тех инкассаторов. Одна уже умерла, вторая давно замужем и ехать не хочет, третья живет в Германии. Да и наша страна уже по-другому называлась. Короче суд дал нашему Павлику лет пять или семь. Через пару лет самоотверженной работы, он ушел на УДО.
Вернулся к своей семье и дальше продолжил лепить железобетонные конструкции на родном заводе.
А теперь Грубас, скажи правду: вот сегодня, лично ты, подписал бы ему смертный приговор.