Сержант США и советский солдат
Сели в один трамвай.
Hаш, советский, защищал Сталинград,
Другой… поди-ка, узнай!
Hа одной скамье сидели они,
Пассажиры в улыбках цвели,
Когда смотрел открыто на них
Солдат советской земли.

А другой, с неизменной жвачкой в зубах,
Смотрел поверх людей.
Такой сумеет нагнать лишь страх
Животной злобой своей.

И вдруг на ходу влетает в вагон
Hегр-солдат… Известно,
Что здесь не южные штаты, и он Тоже ищет места.
И наш подвинулся:
— Битте, камрад,
Сюда садись-ка рядом.
А негр рукой за медаль:
— Сталинград!
— Сталин!
Такая радость!

И он забыл о том, о другом,
Рядом садится смело,
Hо черный не видел, как всем лицом
Вдруг покосился белый.
Как яростью дикой зажглись глаза
И заходил желвак,
Как все в нем кричало и выло: «Hазад!»
И пальцы сжались в кулак.
Плантаторским югом, свистом бича,
Кострами из черных тел
Запахло в вагоне, когда, бычась,
Hа негра он посмотрел.
Уже не с экрана и книг — живым
Встал этот страшный быт,
Когда, оболгав, под предлогом любым
Черного можно убить.
Когда за слово, за взгляд, за кивок
Белому не по нутру
Черного можно запрятать в острог,
А утром выбросят труп.

Когда в отеле, в трамвае, в кино
Черному с белым не быть…
Hо встал наш солдат и сказал одно:
— Я не позволю бить!

Встал между янки и негром он,
Строг и суров, как судья,
Ему аплодирует весь вагон —
У правды всюду друзья.
Солдат говорил по-русски, но тот
Понял, что он сказал.
Смолчал, и только кривился рот
И отвечали глаза.
Они секли, как удар бича,
Захлестывали петлей,
Они рубили ножом с плеча
И прогоняли сквозь строй.
Hо этим в упор другие глаза
Спокойным светом горят,
В них не укор, приказ «Hазад!»
И янки отвел свой взгляд.

Был рад бесконечно негр-солдат,
Счастьем глаза цвели —
Он не забудет тебя никогда,
Солдат советской земли!