Он так хотел бы верить в сказки,
Чтоб Дед Мороз пришёл к нему.
Но снова, закрывая глазки,
Не верил больше ничему.
Он долго умолял у Деда
Не то, чтоб всё и сразу, нет.
Хотел, чтоб кто-то хоть проведал,
За столько беспроведных лет.
Он каждый Новый Год у ёлки,
Что в детском доме наряжал,
Души своей лепил осколки
И то и дело повторял:
«Не нужно мне единорога,
Не интересен самолёт
И на мопеде нет дороги,
Коль снова мама не придёт.
Когда придёт, она обнимет,
Всплакнёт, поймёт, что не права,
На руки ласково поднимет,
Что вверх ногами голова.
Её винить тогда не стану,
Прощу ей, словно позабыл,
И с неба звёздочку достану,
Чтоб Новый Год светлее был".
Но мать его не приходила,
Хоть знал и верил, что жива.
Пусть предала, но всё же милой
Не скажет он, что не права.
Он подростал, уже на руки
Ей было бы его не взять,
Уже по моде носит брюки
И скоро вслух услышит «Зять».
И вот когда свои уж дети
Родились, стали подростать.
Решил застать на этом свете
Свою родную всё же мать.
Он пару лет потратил пусто:
Искал, рыдал, терял, хотел
И переменчивые чувства
Доверить никому не смел.
И вот нашёл, и вот уверен,
Что это именно она.
И адрес есть, и вроде верит,
Что пробудился ото сна.
Он долго перед дверью мялся,
Ища полезные слова,
И сам себе в ненужном клялся
Да так, что кругом голова.
И наконец, уже решился.
И позвонил в дверной звонок,
Проём с цепочкой приоткрылся,
Хотел ступить он на порог.
А на пороге вся в рванине
Стояла вроде бы она.
Казалось, что уж вот-вот примет
И скажет, что совсем одна.
И он во всём теперь признался
И рассказал, как тяжело.
В любви сыновьей ей поклялся,
Что побеждает всюду зло.
Она в мгновенье зарыдала
И кинулась ему на грудь,
Прощенье тихо умоляла:
«Ты мать родную не забудь.
Так часто думала я снова
И вновь, что кинула тебя.
Увы, была я нездорова,
Пришлось растаться нам любя.
Теперь уже всё изменилось.
Прости меня сынок, прости.
И сколь верёвочка не вилась
Уважь хозяйку, погости.
Да только беднота сплошная:
На стол, вишь, хлеба даже нет.
Живу совсем теперь одна я,
И скромен мой дневной обед.
Дай ты старушке денег чутку,
Я в магазин вмиг побегу.
Куплю мясного, рыбы, утку
Накрою стол почём смогу".
«Конечно, дам тебе я денег!
Родная, вот, что есть, держи!
Тебя я вытащу на берег,
Свои печали отложи».
Но только деньги получила,
Старуха сморщилась в лице
И перед носом дверь закрыла,
Сказав ответ на том конце:
«Таких, как ты я не считала:
Быть может десять, двадцать, сто.
Да всё равно бы было мало,
Но никогда бы низачто
Не стала б я просить прощенья
Иль унижаться перед кем.
Свободна с самого рожденья
Без лишних слов, без лишних тем.
Так что, сынок, давай ты топай
Туда, откуда и пришёл.
Да только дверью уж не хлопай —
Она закрыта хорошо.
А я на эти отступные
Смогу недельку покутить.
Придут ко мне мои родные —
Те, с кем готова вечно пить.
Ну всё, давай, без лишних красок.
Я родила — скажи мерси.
Не ждал ли материнских ласок,
Увы, изволь, но не проси".
И вот тогда она умолкла,
И вот тогда он осознал,
Что лучше не стоял у ёлки,
Что лучше б он её не знал.
И позабыл тогда навеки,
Сказал: «При родах умерла».
В родном увидел человеке,
Так много света, мало зла.
Сказал детишкам, что бабуля
Была прекрасней всех чудес.
И только сам знал: «На те дулю.
В твоей мамаше чистый бес».
И вот уж умирать собрался,
И сам он папа, прадед, дед.
Он никому так не сознался,
Почём имел столь много бед.
Хотел он встретить там её ли Иль не хотел — гадать зачем?
Ведь жизнь дала и много боли,
Без лишних слов, без лишних тем.
И снова мальчиком стоял он,
И снова верил в Новый Год.
Да только времени так мало
Нам Дед Мороз иль Бог даёт.