Струйка крови потекла по спине тоненьким ручейком между лопаток. Маленький мальчик, лет одиннадцати с глазами, полными невинности, тихо простонал от боли. Теплая, алая жидкость потекла по ляжке, по пятки и растворилась в мягком, греющем облаке. Маленький мальчик стер со своей пухлой щечки дорожку, оставленную слезой.

Лучи солнца золотистым теплом укутывали пение несуществующих птиц. Где-то вдалеке слышалась тихая музыка, похожая на голос несуществующего, но чего-то поистине прекрасного существа, живущего чужими снами, мечтами…

Печальная музыка раздирала на части сердце маленького мальчика, который стоял на крае белого пушистого облачка, запачканного кровью, с которого открывался вид на его бывший дом.

Еще одна слезинка прокатилась по щеке мальчика, оставляя за собой влажный след. И боль, и тоска, щемящая душу, были в невинном детском плаче. Прикусив губу и закрыв голубые глаза, мальчик продолжил начатое дело. Раздался хруст, мальчик прикусил губу до крови, глаза снова заслезились, но он не заплакал. Он решил для себя: «Я буду сильным. Плачут маленькие дети. А я большой». И он больше не плакал. Алая жидкость небольшими речушками побежала по его бледной спине, по ногам, между ягодиц, капала на облако. Оно впитывало кровь, как мочалка, набухая и приобретая красный цвет.

Мальчик посмотрел на свою запачканную кровью руку и улыбнулся: «Еще немного».

Рывок. Стон. Струйка крови. Раздался «пух!» — что-то большое, мягкое, но не тяжелое, упало на облако. Мальчик обернулся — его крыло, бордовое от крови, лежало на облаке. Мальчик ощупал спину — что-то твердое торчало над лопатками. Кость, на которой росло его крыло.

— Что ты наделал? — кто-то спросил мальчика.
— Я оторвал себе крыло, — ответил совсем еще маленький мальчик тихим голосом.
— Но зачем? Разве тебе было плохо с нами?
— Нет, — принимаясь за второе крыло, отвечал мальчик, — просто ангелы не имеют права любить, а Она меня ждет.