Я слышу залпы над страной моей,
Гремит салют сквозь майский воздух синий.
А в памяти — лишь счет ушедших дней
И этот счет ведёт народ поныне.
Минута каждая — десяток душ,
Десяток жизней, прерванных внезапно.
Час каждый — шестьсот у смерти куш,
День каждый — тысячи теряли безвозвратно.
О, кто измерит боль тех лет?
Кто взвесит кровь на чашах мирозданья?
В какой молитве, в сумраке планет
Найдет слова для скорби и страданья?
Ты, нынче праздный, праздничный, живой,
Вступивший в жизнь по праву наслажденья,
Ты знаешь ли, какой был страшный бой
За каждый миг в день твоего рожденья?
За эту синь, за этот вешний свет,
За то, что ты вдыхаешь полной грудью,
Платили жизнью те, кого уж нет,
Кто канул в ночь, как жертвенные судьи.
Скажи, достоин ли ты жертвы их?
Когда, в пустых забавах время тратя,
Ты забываешь тех, кто вечно тих,
Кто лег в земле, среди погибшей рати?
Взгляни — они стоят у всех дорог,
Невольники смертельной доли.
Их взгляд — немой, но беспощадный рок,
И в нем вопрос, мучительный до боли:
«За что мы пали? За какой итог?
За то ль, чтоб ты, в мирской пустой гордыне,
Забыл о том, как каждый час был дорог
Нам, кто гиб в снегах, в песках, в трясине?»
О, что ответишь ты немому хору?
Как оправдаешь праздность, суету?
Опустишь к совести ты взор свой долу?
И чем наполнишь жизни пустоту?
Но верю я — ты слышишь этот зов,
Ты чувствуешь невидимые связи.
И помнишь цену всех своих часов,
И бережешь их, в непростой по жизни вязи.
И каждый день твой — памятник живой
Тем, кто ушел, чтоб ты остался с нами.
И будет свет, и будет мир с тобой,
Пока хранишь ты их святое знамя.