В туманной мгле, где тени спят,
Где память прячет боль и страх,
Я слышу, как они кричат
В своих несбывшихся мирах.

Я вижу девочку в окне —
Последний взгляд, последний вздох.
Она помашет тихо мне,
Роняя свой дневник на мох.

И старца, что склонил главу
Над внуком — хрупким, как свеча,
И женщину, что наяву
Баюкает дитя, шепча…

Их тени бродят по земле,
Где пепел въелся в чернозём.
Их души бьются в звонкой мгле,
Как птицы раненым крылом.

О, век двадцатый! Страшный век!
Твои деянья не простить.
Как мог ты, гордый человек,
Так просто человечность смыть?

Я здесь стою, где пал их прах,
Где ветер стонет в пустоте,
И вижу в собственных глазах
Тот страшный отблеск в темноте.

Пусть память будет, как набат,
Звучать сквозь сотни долгих лет,
Чтоб не вернулся этот ад,
Чтоб не погас надежды свет.

И пусть над пропастью времён,
Где боль не спит который год,
Звучит их неумолчный стон,
Пока живёт земной народ.

Я — голос тех, кто был убит,
Я — эхо их последних слов.
И если память замолчит,
То кто расскажет про любовь?

Про ту любовь, что сквозь года
Несли они в своих сердцах,
Что не угасла никогда,
Не превратилась в серый прах.

Я здесь стою. И я клянусь
Хранить их память, словно щит.
И пусть душа моя, как грусть,
В колоколах веков звучит.