Декабрь. Сорок первый
Вторая декада.
Над каждым дыханьем —
Дыханье блокады.
С работы до дома.
В печурке сжёг полку…
Хоть хлеба бы корку!
Лишь стук метронома.
На завтрак дух каши —
Дня стылого квоту.
Озноб, словно кашель…
Пошел на работу,
Добрёл. Проходная.
Проверили пропуск.
А мысль заводная —
Есть в жизни ли допуск?
В цеху оживленье.
Беру шум на мушку.
Как свет обновленья,
Сыр-бор о колюшке.
В руках чьих-то рыбка,
Со спичку, в колючках,
На лицах улыбки
С мечтой о колюшке.
Не в час, но спрямилось
голодное тело.
Ух, голода хилость!
В тебе ли суть дела?
Надеждой всё злее
кувалда гремела.
Гляделось бодрее,
и кровь снова грела.
Как к бою гранату,
Как хлебную птюшку,
Ценили в блокаду
Мы рыбку-колюшку.
С тех пор мне все ближе
Не все в мире пушки.
Я памятник вижу
Блокадной колюшке.

Л. Ведяйкин

В 40-х годах, даже после блокады, в городе можно было купить ледяные комья с вкраплениями колюшки. Люди растапливали лед, а маленькую рыбку, вынув желчный пузырь, пропускали через мясорубку. Получались, как тогда казалось, вкуснейшие котлеты.

Бой

В часы бомбёжек и атак
Со мной на фронте было так,
Что подступавший смерти час
Я рядом чувствовал не раз.
Лежишь и ждёшь, идёшь и ждёшь:
А вдруг сейчас, сейчас умрёшь?
Летит свинец, свистит свинец,
И это — всё, тебе — конец!
Но на тебя глядят, глядят
Глаза твоих друзей-солдат:
Ты первый — страх преодолел,
Ты о себе забыть сумел,
Ты оторвался от земли,
Чтоб за тобой в атаку шли
За цепью — цепь, за взводом — взвод,
Тебе вослед, вперёд, вперёд!
Пусть сердце замерло в груди,
А ты иди, иди, иди…
Веди друзей в победный бой,
Как будто ты ещё живой.
И сердце, мёртвое почти,
Опять, как прежде, застучит.
В часы бомбёжек и атак
Со мной на фронте было так…

Памяти друга

Когда письмо приносит злую
весть
И в каждом слове — горький яд
печали,
Как тяжело те строки перечесть,
Где капли слёз горячие упали.
Победою окончена война
И тем трудней о смерти этой слово:
Потерян друг… А дети и жена
Отца и мужа не найдут другого.
Он, угасая, думал о родных,
Он звал друзей с надеждой и любовью.
Но не обнял и не увидел их,
И смерть неслышно встала к изголовью.
Его простой солдатской чистоты
До этих дней друзья не позабыли.
И самые прекрасные цветы
Не увядают на его могиле.

Константин Деркаченко

Ловили рыбу под первым Елагиным мостом. Спустились под мост и там, лёжа на деревянных стропилах, стали работать корзинами. …Колюшка! Та самая, мелкая-премелкая, с полмизинца длиной рыбёшка, которая бегает юркими стайками на взморье, в самых мелких местах… Сколько раз мальчиком пытался я поймать хоть одну рукой — никогда не удавалось. А тут мы погружали в воду свои корзины, ставили их против течения под тупым углом и через минуту выдёргивали. В корзине прыгало 10—15 колюшек.
Колюшку варили, жарили, делали из неё котлеты. Кормил несколько дней маму, выменивал на табак. Не думал, что такая вкусная эта игрушечная, кукольная рыбёшка…

Л. Пантелеев