Генетическими подарками моих родителей, светлая им память, являются не столько диабет с его не лучшими симптомами, но и нечто заслуживающее внимания — хорошая механическая и зрительная память. Мама рассказывала, что я начала ходить, говорить и рассуждать одновременно. При мне боялись сказать что-то нелицеприятное, поскольку я магнитом притягивала всё и тут же бесцеремонно выдавала услышанное на гора, как попугай. Память была причиной многих моих детских (и не только) бед и страданий.
Моя зрительная память не была востребована «по назначению»… Хотя, в детстве, на банальный вопрос: Нелька, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь, я артистично заявляла опешившему отцу, что хочу стать «следилой», имея в виду следователя. Перлы моего детства.
Повзрослев, где — то к 10 годам, желание быть «следилой «напрочь исчезло. Я терпеть не могла всех и вся, связанных с органами. Наследие разговоров отца с его военным другом, Афанасием. Милиция для меня была ментовкой, а её служители - мусорами.
На противоположной улице, в небольшом кирпичном доме, утопающем в тополях, жила осетинская семья. Мужчины служили в милиции. Эдакая ментовская преемственность. Наши пацаны в след Валико — отцу семейства, орали: Патара осис пикреба, милиционери викнеби. В этом хоре был и мой голос: мусор, мусор, мусорок, Валико, где твой свисток? Тупость неимоверная… Валико был терпилой и нас не трогал.
Вернусь к памяти… В Израиле, после замужества, я попала в общество израильских «интеллектуалов»… Заслуженная актриса «киббуцного движения» Ализа Розен, глотающая водку из горла бутылки, директор секретного завода «Рафаэль» Цви Троп, вечно молодящийся, с резко выступающими залысинами, певец, с прекрасной дикцией Йорам Гаон. Впоследствии, воспользовавшись услугами турецкой медицины, ему удалось от них избавиться. Все они были одноклассниками моего мужа. Скажу честно, что это циничное, надменное общество меня раздражало. Как-то мне взбрело в голову начать разговор об Эфраиме Кишоне, с творчеством которого я была неплохо знакома, прочитав в отличном переводе Марьяна Беленького и Бориса Грасса несколько его книг. Меня «общество» не поддержало. Оказывается Кишон думал не «киббуцными» мерками. Да, да… всё не лево комиссарское отвергалось и было недопустимо.
Хотелось чего-то своего… близкого. Так возникли посиделки на улице Рамат, А Голан в Иерусалиме. Читали стихи поэтов Серебрянного века, свои стихи, слушали классическую музыку… романсы. Когда мы приобрели квартиру на Бар Кохбе, то наши встречи стали редкими, а потом и вовсе прекратили своё существование.
Так вот, хочу рассказать об одном курьёзе со мной… Я читала стихи Ахматовой, Иванова, Блока… Есенина. Из Мандельштама несколько стихов о любви и его посвящении Марии Петровых. На одном таком вечере меня представила подруга Леночка Гольд очень пафосно и торжественно, подчеркнув мою уникальную память и знание огромного количества стихотворений. А сейчас, - продолжила Лена, мы услышим стихотворение Мандельштама «Ты прошла сквозь облако тумана…»…
Я вылезла в центр залы и… белый лист… НИЧЕГО…Подвела родимая. Как я это пережила, трудно описать. Может быть это и стало причиной того, что приглашать мне стало неудобно…
«Патара осис пикреба, милиционери викнеби» — Мечта маленького осетина быть миллиционером.(грузинский)