В тумане дней, в тревоге смутной,
Я призраки любви встречал,
И в красоте их бесприютной
Свой жадный взор я утолял.
Они сменялись, как виденья,
Высокие, как лунный свет,
Я пил их тонкие движенья,
Их волоокий силуэт.
И были встречи, были речи,
Горели руки в полутьме,
И падал снег на эти плечи,
И таял в огненной зиме.
Но всё прошло, как дым тумана,
Как отраженья в зеркалах,
Лишь ранили, как звук органа,
Слова, пропавшие в ветрах.
И вдруг пришла Она — иная,
Не знавшая высоких слов,
Простая, тихая, земная,
Как хлеб насущный, как покров.
И с ней впервые я постигнул
Любви священные пути,
Где всё, чем прежде я кичился,
Должно сгореть и отойти.
О, как безмерно тяжко бремя
Любви единственной такой!
Остановилось даже время,
Сражённое её рукой.
И в этой тишине бездонной,
Где тают звёзды и слова,
Душа, как небо, обнажённа,
И, как страдание, жива.
Лишь тот поймёт всю глубь познанья,
Кто, много зная о любви,
Вдруг осознал своё незнанье
В одной, пронзившей до крови.