РУВИМ
В Ташкенте ордена Рувим не покупал —
Ему седой комдив вручал их за отвагу:
Лишь щедро кровь свою на фронте проливал —
Ещё щедрей — врага, идущего в атаку.

Горел, тонул в Днепре, лежал в госпиталях,
Бежал из плена и предстал пред трибуналом,
В штрафбате оправдал, давал стране угля,
И бед хватал с лихвой, как оптом, так и налом.

Женился на Мирьям — красавице седой,
Бежавшей в десять лет с сестрой от полицая,
Бил в морду за «жида» в коломенской пивной,
И падал, и вставал, и часто шёл по краю.

Торжествовал ГУЛАГ над глубиною руд
Норильска, Воркуты, Тайшета, Магадана,
Сияли в Первомай на флагах «Мир, Май, Труд»
А вождь к победе вёл державу неустанно.

И тут Рувим прочёл про извергов-врачей-
Светил: Гринштейна, и Этингера, и Вовси,
Идею уяснив написанных речей:
Беда на всех одна — иной беды нет вовсе.

А шла беда из бездн промчавшихся веков
От комплексов ума седой Гипербореи,
Которых оправдать и просто, и легко:
Вина, что ни случись, ложится на евреев.

Пусть и разоблачил Хрущёв тирана культ,
Любовь раба свята, как ныне, так и присно:
Остался, как клеймо, исконный пятый пункт —
Примета из примет идеи коммунизма.

Рувим растил детей и счастья ожидал —
Оно приходит в дом, когда его не ждали,
Но снова, невзначай, бил в морду за «жида» —
История идёт, известно, по спирали.

Уж внуки подросли, и как-то, в светлый час,
Рувим, что, как всегда, искал дорогу к Раю,
Услышав вечный зов — души еврейской глас,
С любимою семьёй отправился в Израиль.

Сражался в Судный день — иначе в Йом-Кипур,
И «Меркаву» вёл в бой в конфликте Шестидневном,
И хоронил друзей под вой песчаных бурь,
И Эрец-Исраэль являлся другом верным.

Рувим ушёл в свой срок, и пел кадиш раввин —
Сопутствует кадиш Творца мировоззренью.
Рыдали внуки, и Мирьям, и дочь, и сын
По деду, и отцу, и мужу, и еврею.

Хотим мы или нет, но звон небесных сфер
Над волнами летит и Иерусалимом.
В любом еврее жив бессмертный Агасфер,
Но не в любом живёт геройский ген Рувима.
Игорь Хентов