В наполненный чем-либо сосуд уже ничего не нальешь. Но одна бабушка то в церковь пойдет, то читает эзотерику, а то и вовсе хлопает в ладоши на лекции по атеизму. Вероятно ее сосуд все еще пуст.

Никогда не спешите признаваться в любви — бывает, что общаешься с человеком, симпатизируешь, доверяешь ему… И вдруг выясняется, что это тупое ватное чучело.

И вспоминаешь потом — а ведь признаки были. Только ты не хотел придавать им значения.

Поэтом можешь ты не быть —
Так и не будь, если не можешь.

Василич любил консервацию. Не с детства, конечно, а как-то с возрастом пришло. Хлебом не корми, дай что-нибудь законсервировать.
Но был рационален до абсурда. Бывало так разойдется, что целое ведро огурцов в одну трехлитровую банку непостижимым образом уложит. Аж сам удивлялся — и как такое возможно. А соседи просто не верили.
И однажды Василич им доказал — давай из банки огурцы доставать, и действительно, вышло ведро.

Любил Николай, знаете ли, ходить на болото. Не сходить, уточняю — а, знаете ли, просто ходить. Прийти, и смотреть. И немного послушать.
Что-то мистичечкое есть в этом трясинном единообразии — кваканьи лягушек, об одном и том же, «пуканье» болотных газов. Сероводород-с! Вот-с…
То какая то страшная кикимора, то какой нибудь дикий леший, то сталкеры-любители бересты ходят палками ковыряя в «культурном» слое, ищут реликвию, «хрустальное Дно», которая позволит им восстановить рассудок…
И однажды Николай не смог сокрыть свое присутствие. Привычка двигаться «по стелсу» немного подвела его…
И тут таакое началоось!