Ждёшь март, как ждёшь отличных новостей.
Угадываешь тени в темноте замерзшего окна и веришь в чудо,
которое должно произойти сегодня, завтра, около шести, из пустоты, из книг, из ниоткуда.
Рисуешь март.
Прохожих веселя, твердишь — вздыхает чёрная земля, и ей чертовски хочется наружу.
И если это часто говорить, то ветреных кровей богатыри ворвутся, наконец прогонят стужу.
Придумываешь март.
Допустим, он настолько мудр, начитан и силён, что все его целителем считают.
Вот он идёт, могучий как волна. Несёт мимоз душистый арсенал и золотыми бряцает щитами.
Целитель не спешит.
Такой грешок: он знает — нужно сделать хорошо, но это крайне трудная работа лечить людей, опять лечить людей от боли, от зимы и от смертей.
Сам посуди — возьмётся разве кто-то?
Ночной настой из звёздного ковша, лёд растолочь, дожди перемешать и точно подобрать ингредиенты.
Щепотка новых утренних минут, ещё добавить, и ещё одну страдавшим от бессолнечной диеты.
Следы лисы, сны рыжего кота. Звонок, письмо от друга: «Как ты там?»
«Да я-то зашибись, и ты не кашляй».
Предчувствие весны, а не войны.
Мы живы, значит, мы исцелены, набившие карманы снежной кашей.
Всё по канону — сериальчик, плед. Мы страшно заблудились в феврале, мы не вывозим затяжные кроссы,
слегка поднадоевшее кино.
Наполни души и дома весной (тогда и мы запрыгаем как козы),
терпения пустые закрома.
Мне так хотелось рассказать про март, что я его взяла и сочинила.
Ждать март, как ждать отличных новостей.
Не плакать больше никогда, нигде.
Достать чернила.
И убрать чернила.