* * *

Сосны высокие — просека в небо,

к Богу просится душа!

Там, где ты со мною не был,

осень тоже хороша.

* * *

Серый лёд сумерек,

белое поле становится белым небом…

Нарисовать дом, сад и солнце и ждать,

когда прилетят птицы.

* * *

Раушен — клокот чаек,

шёпот, шелест прибоя,

имени не знаешь —

крикни имя любое!

Осень, янтарные бусы.

Ягоды — яркие пятна,

видишь над горизонтом

облако? Ангелы спят там.

* * *

Брошенные лодки —

как женщины, пережившие разлуку —

светятся тишиной.

* * *

Мы идём неспешным шагом:

ты в плаще и тёмном шарфе,

я с подаренной красной розой.

Я не знаю, и ты не знаешь —

эта мелочь листвы нарезная

над осенним Балтийским морем

станет радостью или болью,

станет лёгким воспоминаньем

или тёмной дубовой ризой…

Сирокко

Будешь думать — планета ко мне добра!

Пока не настигнет ветер…

* * *

Когда улетают бабочки,

ветер становится пустым и холодным.

* * *

В этой пустоте поместилась жизнь сверчка,

собирающая себя по капле в чашечках цветов,

легко узнаю себя в бабочке.

* * *

В зеркале моём женщина застыла.

Смотрю ей в глаза, не отвожу глаз, вглядываюсь…

Кто ты?

Лорелея

По узким улочкам, переходя на бег —

туда, где берег, обрывающийся морем,

уходит в воду с головой,

где, чёткой линией: граница «до и после»…

Не остановить тебя,

инерция движения неумолима, и ты летишь!

Упругое пространство вне времени —

вне времени любовь.

* * *

Строящих города не пугает ветер…

* * *

Варенье с лёгкою горчинкой —

варили с косточкой?

Мечтает кто-то о таком в далёком космосе…

* * *

Очень недалёкое будущее, на планете Земля

нет места: продано, продано, продано!

…планета, которую мы потеряли.

* * *

Лунный серп катится по полям…

Никто не спасётся,

даже я.

* * *

И вновь этот звук —

протяжнее только Млечный путь…

Сегодня он сидел на боку своего байка,

ел шаверму и рассматривал карту:

просто человек.

Он, она и Вселенная

Караваны, гружённые счастьем, у горизонта.

Он говорил о диких ягодах,

а казалось, о чём-то совсем ином…

«На этой неоновой планете, где фонари —

одуванчиками, одуванчики — фонарями,

нет места счастливым!

С этого и надо бы начинать, честнее бы!»

«Это всё не так! — говорит она

и подбрасывает вверх веточку можжевельника. — 

Зачем жить, если не за кого умирать…»

Он любит море и китов, любит

под парусами плыть в неизвестность…

Она ведёт себя так, будто собирается жить:

ходить по улицам,

целовать нерождённого ребёнка; она

отвечает на звонки — говорит-говорит,

вдруг затихает и делает вид, что её нет…

Он был бы моряком, если бы не был поэтом…

Говорит: «Какая скука эти ваши слова о любви», —

смотрит на далёкие облака и тает-тает,

вот уже и сама

облачко пара над чашкой горячего шоколада…

Он думал о том, что начинается сезон

и нужно готовить сети, нужно готовиться к свету:

с наступлением света наступает темнота,

и уже ничего не найти на берегу…