Научившись читать, я с маниакальным стремлением познания окунулся в мир слов. Первыми были купленные мамой и бабушкой детские книжки по 10−30 копеек. «Капитан Соври-голова»," Кувырок через голову", «Муха-цокотуха», «Приключения Чиполлино», «Приключения Арбузика и Бебешки» — это лишь малая часть из того, что сохранилось в памяти. Раньше я просил, чтобы книги мне почитали, а потом, когда сам освоил этот навык, то всё, что ни попадалось под руку было мною непременно прочитано. Не до конца понимая смысл, я пытался читать вывески на магазинах, столбики в газетах, надписи на бутылках со сладкой и минеральной водой, на винных и водочных этикетках, матерные надписи в общественных туалетах и вырезанные ножом признания в любви на деревянных скамейках. В средних классах школы покупал в киоске газеты дружественных коммунистических партий Восточной Европы на болгарском и польском языках, разбирая лишь отдельные слова, что меня ни мало не смущало.
Со временем, когда я стал изучать серьёзную классическую литературу, посещение книжного магазина превратилось в священный культ, а ощущения, когда берёшь в руки новую книгу можно сравнить разве что с тем мандражом, который бил при первых свиданиях с девушками. Смотря на ряды высоких стеллажей, меня охватывало что-то сродни экстазу, бывало даже перехватывало дыхание. Пройдясь взглядом по корешкам книг, я слегка дрожащими руками вытаскивал интересующую меня и благоговейно вдыхал запах типографской краски. Затем медленно перелистывал страницы, упиваясь интимностью момента. Кроме художественной литературы меня интересовала мифология, философия и история. Помню, что свою первую стипендию я потратил на сборник из трёх книг Стивенсона. Но это позже, а в начальных классах школы мне видится тот упрямый русый мальчик, который тянет бабушку в сторону книжного магазина, наотрез отказываясь от пышек и мороженого. Книги — разве есть более верные друзья? С годами, перечитывая одну и ту же книгу ты открываешь её заново, как драгоценный камень, который при разном освещении блестит совершенно другими гранями. Хочу рассказать один случай из жизни.
Во времена службы в армии забросили нас на полигон. Поселили в небольших одноэтажных казармах, которые обогревались печками-буржуйками, так как стояла зима. На второй день я обнаружил в одной из просторных комнат бывшую библиотеку. Книг в ней ещё было много, но их количество неуклонно уменьшалось. Дневальные брали на растопку печек Пушкина и Лермонтова, Драйзера и Дюма. Улучив момент, я выбрал две книги — бурятский эпос «Гэсэр» и «Балавариани» — (Мудрость Балавара) — грузинскую версия «Варлаама и Иосафа», житийной повести о том, как два подвижника привели к христианской вере Индийское царство. В конце учений они нашли место в моём объёмном вещмешке, наряду с котелком, фляжкой, сапёрной лопаткой и ещё не помню чем. «Балавариани» была среднего размера, а вот бурятский эпос довольно неформатным и с трудом вместился в вещмешок. Приехав на поезде в часть, я спрятал эти книги в тумбочку. Сослуживцы смотрели на меня, как на …, но к счастью я никогда не относился к убогой касте нормальных людей. Поутру, после зарядки, заглянув в тумбочку мною была обнаружена пропажа. От сослуживцев я узнал, что наш прапорщик по прозвищу «Красный» (прозвище было дано из-за цвета лица, приобретшего окрас вследствие злоупотребления алкоголем) как всегда утром искал запретное под матрасами и в тумбочках. Мои книги были отнесены в туалет для естественных нужд. Ладно ещё «Балавариани» была отпечатана на обычной бумаге, но бурятский то эпос на жёсткой и лощёной! Такого не выдержали бы и солдатские задницы. Эх, дикий прапор — ничего ты не смыслил в жизни, кроме воровства и пьянства, не говоря уже об искусстве. Книгами ещё не успели воспользоваться и я снова их спрятал, но на этот раз уже надёжнее. После их доставила домой приезжавшая навестить меня мама. Они до сих пор со мной, гордо стоят на полке, избежав огня и солдатского туалета. В современном мире информационные потоки пожирают мозг терабайтами бесполезной информации, дезориентируя во времени и пространстве. Я всё так же верю, что нет ничего ценнее книги, недаром их дарили в доцифровые времена. И самая важная книга — книга собственной души, прочитав и осознав которую уже не понадобятся все остальные. А пока воздаю вам хвалу — мои старые, добрые друзья.