Станет речь слогами, будет сказкой быль,
Нерушимый камень превратится в пыль,
Потеряет тело странник без гроша,
Уцелеет мелочь — вечная душа.

Онемеют птицы, упадут дома,
Морем возродится вековая тьма.
В пустоте уснувшей жизнь начнёт расти
Над землёй, свернувшей с Млечного пути.

Сердце — старый орган, и аорты натруженный раструб
Непрестанно гудит, разгоняя строптивую кровь,
Проживет, как по нотам, мгновенья, что медленно гаснут,
Никогда не исполнив былую мелодию вновь.

Одиноко плывут в той мелодии исповедальной
Равносильные горе и радость, молчанье и крик.
Сердце вечно танцует, как будто двенадцатибальный
Темный шторм к невесомой скорлупке влюбленно приник.

Остается узнать, что за странный и радостный мастер
Изобрел инструмент, что нельзя разломать или сжечь?
Слышишь, верхние ноты, поддавшись спасительной власти,
Подчинившись закону, опять превращаются в речь.

* * *

Я молчу вместо тех, кто сказать ничего не смог,
Говорю вместо тех, кто уже ни о чём не скажет,
И над этим с улыбкой стоит изумлённый Бог,
Сотворяя судьбу из безмолвно-словесной пряжи.

Умоляю, тише! —
Не спугни… постой…
Чуть заметно дышит
Тень — свидетель мой.

В сумраке вечернем
Возгласы скупы,
Мир скрывает трений
Острые шипы.

Боль не верит людям,
Ей иной не быть,
Так давай не будем
Никого будить.
… показать весь текст …

Сиди в саду и молча слушай птиц,
Их голоса, не подчиняясь правилам,
Перед тобой рисуют сотни лиц,
Те облики, что искушали ангелов.

Немыслимая льётся благодать,
Которую наш слух считает пением,
А звук, что в букве нам не передать.
Становится нечаянным забвением.

Прислушивайся и смотри вперёд,
Внимай тому, что речью не испорчено,
В вечернем полумраке жизнь поёт
Чудесно, вдохновенно, неразборчиво.