История ступора

Минские соглашения 2014 года (Минск-1) и Комплекс мер по их выполнению 2015 года (Минск-2) изначально продавливались Россией в тяжёлых для Украины условиях.

Принуждение Украины к подписанию Минска-1 происходило после боёв под Иловайском, Минска-2 — на фоне боёв за Дебальцево.

Хотя соглашения были крайне невыгодны Украине, они всё же выполнили свою первоначальную задачу: прекращение боевых действий, фиксацию линии столкновения (позже — линии разграничения) и запрет на использование тяжёлого вооружения.

Горячая фаза войны прекратилась, но со временем переросла в перестрелки на линии разграничения.

А вот дальше всё зависло. Сумбурная структура и формулировки текста соглашений привели к разногласиям между Украиной и Россией, которая и была главным бенефициаром «миротворческого» процесса.

С точки зрения России, вначале надо было выполнить «политическую часть» соглашений:

— провести всеобщую амнистию боевиков

— договориться с представителями «ДНР» и «ЛНР» об особом статусе ОРДЛО в формате Трёхсторонней контактной группы

— имплементировать эти договорённости в украинское законодательство

— организовать выборы по новым правилам

И только потом Украина должна была получить контроль над границей между ОРДЛО и Россией.

Украинская последовательность была иная:

— обмен пленными

— получение контроля над границей

— проведение выборов по украинскому актуальному законодательству

— избирательная амнистия после полного восстановления суверенитета (с предоставлением персональных данных всех участников боевых действий, претендующих на официальную амнистию)

— нахождение общественного и властного консенсуса относительно особого статуса ОРДЛО

Отказ Украины от выполнения «политической части» соглашений до реализации гуманитарного блока был связан с активным вооружённым присутствием России на оккупированных территориях — не как посредника, а как стороны конфликта и его зачинщика.

Во-первых, без вывода иностранных войск и других незаконных вооруженных формирований из ОРДЛО никто не мог гарантировать безопасность всего избирательного процесса.

Во-вторых, вести какие-либо прямые переговоры с представителями «ДНР» и «ЛНР» было невозможно, потому что они граждане РФ и играли марионеточную роль.

В-третьих, говорить о выборах в принципе было невозможно, пока марионеточное правительство оккупированных территорий не объявит об аннулировании результатов референдумов 2014 года о независимости «ДНР» и «ЛНР» и самороспуске этих структур.

Что на уме у Европы

Если российская и украинская позиции были понятны, то позиции европейских посредников сделки не так явны — хотя и объяснимы.

Время от времени Россия и Украина упрекали Берлин и Париж в подыгрывании противоположной стороне. К сожалению, для упреков со стороны Украины было достаточно оснований.

В первую очередь, вызывало удивление, почему представители зрелых демократий не настаивают на том, что вначале должны быть решены проблемы безопасности.

Игнорирование Германией и Францией одного из базовых постулатов защиты прав человека на безопасность в пользу второстепенного права на выборы до сих пор не находит оправдания.

Во-вторых, немцы и французы предпочитали не замечать, что Минские соглашения, обвешанные более поздними «уточняющими» договорённостями, категорически противоречили национальным интересам Украины.

Но самая большая претензия Украины к западным партнёрам — это подыгрывание России, создающей параллельную систему международного права.

Минский процесс был инструментом разрушения не только самой Украины, но и мирового правового цивилизованного порядка.

Юристы-международники давно установили нелегитимность Минских соглашений с точки зрения международного права. Поэтому их «жизнь» искусственно поддерживалась только периодическим обновлением консенсуса о безальтернативности.

И это согласие юридически щепетильной Европы на легитимность в ручном режиме дало свои горькие плоды.

Узаконить незаконное

Но, предположим, Украина решила бы заняться «политической частью» соглашений — в ущерб вопросам безопасности.

Во время встречи с канцлером ФРГ Олафом Шольцем 14 февраля 2022 года президент Владимир Зеленский пообещал инициировать разработку Трёхсторонней контактной группой законопроектов о статусе ОРДЛО, изменениях в Конституцию и выборах.

Но процедура принятия этих нормативных актов и актуализации других — а это до десятка законов — задача парламента. И это дело не одного дня и даже месяца.

Кроме процедурной волокиты существовала проблема парламентского консенсуса.

Вопреки надеждам России украинский парламент уже не находится на ручном управлении президента.

В 2019 году на выборах впервые в истории страны президентская партия получила монобольшинство в Верховной Раде (254 места), позволяющее ей без привлечения других фракций голосовать за законы (достаточно 226 голосов). Но изменения в Конституцию голосуются конституционным большинством (300 депутатов).

Верховная Рада оказалась недовольна, что президент не согласовывал с ней свои законодательные инициативы. Кроме того, нельзя было игнорировать тот факт, что Минские соглашения должны вначале пройти ратификацию, а уж потом стать обязательным для выполнения документом.

Иными словами, и Россия, и западные переговорщики изначально обратились не по адресу — к президенту, а не парламенту.

Вряд ли было ли это ошибкой России — уж слишком много капканов было изначально заложено в Минские соглашения. А вот коллективному Западу ещё предстоит извлечь уроки из своей легкомысленности.

Преступления без наказания

Но продавленный Россией Минск содержал не только юридические, методологические и технические противоречия.

У Украины накопились и моральные претензии к России, которая отказывалась от любых обязательств не усугублять ситуацию (в том числе угрозами вооружённого вторжения), но и присвоила себе право беспрецедентного шантажа и давления на Украину и других подписантов.

Были и совершенно недопустимые действия, ответственность за которые нигде не предусмотрена.

Целенаправленное осложнение ситуации в ОРДЛО с 2015 года привело в результате к нулевой договороспособности всех переговорщиков.

В первую очередь речь о присутствии в ОРДЛО российских кадровых «инструкторов» и войск под видом «народной милиции», находящихся в подчинении командованию Южного военного округа ВС РФ в составе 8-й армии, откуда поступают вооружение, боеприпасы, топливо, продовольствие.

Россия упорно не признавала наличие своих войск в ОРДЛО, но после признания «ЛДНР» 21 февраля 2022 года этот вопрос уже закрыт.

За 8 лет была введена российская валюта, был перехвачен контроль за экономикой якобы по гуманитарной необходимости (но без санкций ООН), и активно раздавались российские паспорта. Жители ОРДЛО даже успели проголосовать на выборах в Госдуму РФ.

Непрерывно велась пропаганда ненависти к Украине с помощью фейков, запугиваний геноцидом, провокаций, дезинформации, стравливания жителей неподконтрольных и подконтрольных Украине территорий.

При всём этом масштабном присутствии на оккупированных территориях Россия категорически не позволяла переквалифицировать свой статус из посредника в урегулировании «внутриукраинского конфликта» в непосредственную сторону конфликта.

Тем не менее Минский процесс даже в вялотекущем виде худо-бедно обеспечивал территориальную целостность Украины.

С 21 февраля 2022 года, признав самопровозглашённые «республики», Россия открыто легализовала свою интервенцию на неподконтрольном Донбассе.

С этого момента Минские соглашения будут изучаться историками и политологами как образчик фиктивных международных договоров с целью легализации вседозволенности по праву сильного.