МУСЯ ПИНКЕНЗОН
С дек струились созвучия Баха,
К ним спускался с небес Мендельсон,
Но не ведала скрипочка страха,
Как и юный скрипач Пинкензон.

С детства мама звала его Мусей —
Мамы не было в мире добрей,
И в тогдашнем Советском Союзе
Всё равно было, сван иль еврей.

Он вступил, как и все, в пионеры,
Галстук цвета носил кумача,
Полон был несгибаемой веры
В дело Сталина и Ильича.

Мир взорвали убийства «умельцы»,
Ведь война — том из страшных страниц —
Папа Муси был доктором в Бельцах —
Врачевать стал в одной из станиц,

И, на танках сминая пшеницу,
Хаты, жизни в единую смесь,
Рано утром ворвался в станицу
Полк из самых матёрых — СС.

Суд, известно, недолог неправый —
Только боль, только кровь, только смерть —
«Кто евреи — немедля, направо,
Всем иным, непременно смотреть»!

…Пред застывшей толпой неречистой
В миг отца застрелили и мать,
А ребёнок просил у нациста
Разрешенья на скрипке сыграть,

И смычок замелькал пред убийцей —
Мир подобного раньше не знал —
От могилы взлетел над станицей
Птицей ввысь «Интернационал».

И запели дрожащие жертвы,
Одолев вслед за скрипочкой страх —
Муся пал после выстрелов первым
И остался навечно в веках.

Городок средь Кубани приволья
Усть-Лабинск. Рукотворный гранит,
А под ним, символ чести и воли,
Мальчик Муся со скрипкой лежит.

P. S. Сколько ж вас, убиенных Ньютонов
И Эйнштейнов спят в чреве Земли?
Наши жизни таят ваши стоны —
Эхо слышно в бездонной дали.