…Ленинград — град Ленина, вождя революционного пролетариата… И всё же, град Петра Великого — русского царя-батюшки, Императора Всея Руси, град, им же возведенный две с половиной сотни с небольшим лет тому назад на побережье Финского залива в устье реки Невы и, как нам вещают, якобы на костях сотен тысяч подневольных крестьян, государственных и помещичьих, некогда столичный град, переживающий еще одну осень, точнее же — середину октября 1959 года, предстал нашему взору осенне-пасмурным, до костей промозглым днем с мокрым снегом, слепящим глаза на ветру и тем самым заставляющий даже непокорных ленинградцев, большую часть времени проводить в теплых помещениях, нежели на открытом воздухе. И в этот день, 16 октября, у окна одной из ленинградских коммуналок на пятом этаже дома № 12 стоял хорошенький такой белобрысенький мальчик лет этак семи-восьми с белой повязкой на горле, задумчиво смотревший на раскачивающиеся волны тяжеловесной Невы, темные воды которой уносились далеко за Финский залив, и одновременно что-то писавший или рисующий указательным пальцем левой руки на запотевшем стекле.
— Вовочка, сыночек, что это ты там рисуешь на стекле? — спросила мальчика женщина лет пятидесяти, больше похожая на бабушку мальчонки, нежели на его мать.
— Мама, скажи мне, пожалуйста, кто такой «политик»?
— Гм, сына, это такой человек, который занимается политикой.
— А что такое «политика», мама?
— Вовочка, ты уж лучше спроси отца. Я же женщина…
— Ну и что из этого?
— А то, что нам женщинам как-то недосуг этим интересоваться, да и незачем. Наша дело — экономика!
— Мама, а что такое «экономика»?
— Ну, как тебе объяснить, Вовочка… Экономика — это когда, например, папа домой приносит зарплату, а я использую ее, чтобы экономить на чем-то… для того, что содержать домашнее хозяйство… чтобы всем нам жилось хорошо и комфортно… Хотя, какой может быть комфорт в коммуналке? Но…
— Мама, — перебил женщину малыш, — если папа разбирается, что такое «политика», то связано ли это с его работой?
— Сына, от твоих вопросов у меня просто голова кругом идет.
Марья Ивановна, так звали мать Вовочки, очень любила своего младшенького, гордилась им за его любознательность и тягу к наукам, а также за его отличную учебу в школе — за его честно заработанные пятёрки и четверки. К несчастью, первые двое ее с мужем, Владимиром Спиридоновичем, сыновей умерли: Альберт умер еще до начала Великой Отечественной войны, Виктор же скончался от дифтерии во время блокады Ленинграда и был похоронен на Пискарёвском кладбище. Спустя десять лет, после смерти Виктора, Бог все же сжалился над семейной четой Путиловых, и подарил им, наконец, в 1952 году, Вовочку, в ком оба они души не чаяли. Вовочка был их гордостью!
— Ты, Вовочка, не по годам умный, и я думаю, ты все же сам разберешься в данном вопросе.
Подумав, женщина добавила:
— Но все же спроси у отца то, о чем ты у меня спрашивал. Только сразу с порога не мучай отца своими вопросами, а дай ему отдохнуть после работы. Для начала дай ему поужинать — ведь с работы он придет голодный, а с погоды нашей — холодный, ну, а перед программой «Время» задашь ему всё, что тебя интересует. Ты меня понял, Вовочка?!
— Ага, мамочка.
***
Вечером того дня, поужинав борщом из кислой капусты, а также хлебными котлетами с винегретом, семья Путиловых принялась уютно чаевничать за круглым скрипучим деревянным столом подле включённого пузатенького телевещателя, перед экраном которого стояла квадратная лупа, наполненная водой, тем самым немного увеличивающая транслируемые видеоизображения.
В тот день, в день получки, Владимир Спиридонович решил устроить мини-праздник семье — он купил в «Гастрономе», некогда магазин Елисеева, «Белочку», шоколадные конфеты с дробленым фундуком в начинке, имевшие нежнейший вкус пралине. Конфеты именовались «Белочка», так как на обертке конфеты изображалась такая симпатичная оранжевая белочка в обрамлении веточек с фундуком. Владимир Спиридонович знал, что такое лакомство поднимет дух больному Вовочке, отчего он быстрее пойдет на поправку. Кстати сказать, у Вовы была жестянка из-под Монпансье, в которой он хранил всевозможные этикетки от конфет. А все почему? Дело в том, что в школе он с одноклассниками играл в «кетки», а чтобы играть в эту игру нужны были этикетки от конфет. Так, вот, в коробке он и хранил все это добро, полученное им либо как выигрыш, либо как трофей, либо после поедания конфет. Согласитесь, жалко ведь просто так выбрасывать на помойку такое разноцветно-привлекательное добро, радующее глаз!
Вова в тот вечер был весел, радовался, поедая конфеты, радовались и его родители, глядя на Вову — радовались, потому что малец быстро поправлялся на их глазах после ангины. Волновались они шибко, когда их сынишка заболевал и, как всегда, после своего дня рождения в октябре. Владимир Спиридонович начал уже планировать отдать Вову в спортивную секцию Трудового резерва, чтобы парень рос сильным, крепким и закаленным. Подумывал отдать его в секцию дзюдо или самбо. Советский человек, как он думал, должен быть сильным и здоровым, чтобы защищать Родину свою от всяких там интервентов и шпионов!
Пока семья Путиловых чаёвничала, Вовочка решился обратиться к отцу с теми же вопросами, что он днем задавал матери: «Что такое политика? И что это за человек, занимающийся политикой?», на что отец ответил:
—Сынок, политика — это… как тебе сказать… политика — это грязное дело. Ну, а политик — это человек, который занимается этим самым грязным делом. В нашей семье все зарабатывали себе на хлеб честным трудом. И мы с мамой твоей того же хотим от тебя.
Такой ответ отца Вовочку явно озадачил еще больше. Но он не стал осаждать отца дальнейшими вопросами, а решил просто поменять тему разговора, спросив отца, как у него на роботе.
***
С той памятной беседы для Вовы, а ныне Владимира Владимировича Путилова, прошло много лет, но ответ отца на поставленный вопрос семилетнего чада, уже никогда не стирался из памяти сына. Вопрос сына до сих пор остается открытым, а ответ отца — по сей день актуальным.