Как это было.
Шепот проникал в уши, как назойливый комар — в щель противомоскитной сетки.
— Возьми себя в руки!
— Даже не знаю. А вдруг он разозлится? Мой отец тоже хорош! Мог бы и поприсутствовать. На всякий случай.
— Не мандражь, будь мужчиной!
Бог поежился, поерзал в кресле и проворчал:
— Временами это сводит меня с ума…
Он прикрыл глаза и отключил всеслышание.
За воротами райского сада двое продолжали шептаться.
— Будь вежлив, спокоен и терпелив, понял?
— Но, Ева, почему мы должны непременно соблюдать все эти дурацкие.
— Ты меня любишь?!
— Ты же знаешь, что да!
— Тогда потерпи. Я папу знаю — сначала поерепенится, потом смирится.
— Хорошо, хорошо! Давай уже войдем. Раньше начнем, раньше…
— Адам, держи себя в руках! Вдохни глубоко. Готов? Ну… с папой!
— Папа, здравствуй!
— А, дочь… Здравствуй! — Бог поглядел на вошедших поверх свитка, который как бы читал, — Как поживаешь? Ну и кто это с тобой?
— Папа! — Ева укоризненно прищурилась.
— Да, да, — Бог пожал плечами, — Всезнание не освобождает от необходимости соблюдать приличия. Попробуем еще раз. Здравствуй, дочь! Как поживаешь?
Бог на долю секунды скривился и отключил всезнание.
— Прекрасно, папа, спасибо, — Ева широко улыбнулась, — Вот, познакомься — это Адам. Адам, представься.
Тот сделал шаг вперед и вежливо поклонился.
— Адам Сатанеевич Примат-Сапиенс. Можно просто Адам.
— Очень приятно! — в голосе Бога не прозвучало ни одного приятного звука, — Отче Наш Ижееси. Можно просто Отче Наш.
— Уважаемый Отче Наш, — начал Адам
— Так, стоп! Это я погорячился, — Бог поморщился, — С «наш» мы подождем. Не звучит, знаете ли. Я еще ничего не решил. Давай. мнэ. ближе к делу.
Адам решительно кивнул.
— Хорошо. Я люблю Еву и хочу на ней жениться. Прошу вашего согласия и отеческого благословения.
— Ах, какая неожиданность! — Бог всплеснул руками, — Я даже представить себе не мог!
— Папа!
— Что — «папа»?! Что — «папа», я тебя спрашиваю? Ничего не знаю! Потому что! Ты хоть представляешь себе, из какой он семьи? Нет, род старинный, не спорю. Но с самого низу!
— Папа! Ты же сам порицаешь снобизм!
— Прекрати мыслить стереотипами. Пути отцовского инстинкта неисповедимы!
— Уважаемый Отче Наш! — Адам на всякий случай заслонил Еву собой, — Я, хоть и сын своего отца, но уже взрослый, самостоятельный мужчина и прошу вас оценивать мою личность вне всякой связи с моим происхождением.
— Нет, вы слышали! — саркастически усмехнулся Бог, — Он мужчина! Он пробрался в чужой дом, притаился за чужим деревом, подстерег чужую дочь, воспользовался статусом примата — и прям сочится весь от самодовольства! Да почему, собственно, ты решил, что такой важный вопрос, как замужество дочери, я стану обсуждать с юнцом?! Уж если на то пошло, то прилично было бы твоему отцу нанести мне визит. Обсудить, так сказать, перспективы. Взвесить все про и контра. Что же он не соизволил, а?
Адам смущенно развел руками.
— Он очень занят. Готовится править бал. Металл отливает сутки напролет. Говорит, что заботится об экономической стабильности молодой семьи…
— Ах, он уже все решил! — Бог возмущенно фыркнул, — У него уже все на мази! Он уже заботится о молодой семье! Ну так вот — можешь передать своему папеньке, что я никому не позволю навязывать мне свою волю, принимать за меня решения, вынуждать меня к тем или иным поступ…
— Ну как не стыдно?! — Сатана, неожиданно материализовавшись из воздуха в соседнем кресле, покачал головой, — Творец всего сущего! Отец взрослой дочери! Пожилой мужчина, одним словом, а как дитя малое, честное слово. Борода вон уже седая!
— Иди в ребро! — огрызнулся бог, — Ишь ты, «пожилой». Я вас всех переживу!
Но все-таки взял себя в руки.
— Я еще ничего не решил.
— Папа, — терпеливо напомнила Ева, — Других вариантов у меня все равно нет. А биологические часики тикают между тем.
— Как бы не дотикаться до. мнээ. святого духа, — хмыкнул Сатана.
— Типун тебе, — отмахнулся Бог, — Вот что. дети, идите погуляйте по саду. Яблочек там поешьте. Хуже уже не будет. А нам тут нужно обсудить пару вещей.
Ева взяла Адама за руку и повела по дорожке к Дереву Познания. Адам тут же принялся что-то шептать ей на ухо. Ева покраснела и сдержанно захихикала.
Саана с улыбкой проводил влюбленных взглядом и тронул Бога за локоть.
— Посмотри на них. Вот так, вместе. — Сатана изобразил умиление.
— И что? — Бог подозрительно уставился на собеседника.
— Как что? Ты посмотри на них. Ну вылитый я, одна штука! — Сатана ехидно хихикнул.
Бог, не отключивший всесправедливость, хмыкнул, повел бровью — и дюжина херувимов, взмахнув крыльями, последовала за влюбленными, держась в некотором отдалении.
— Обсудим детали? — Бог сделал серьезное лицо.
— С удовольствием, — кивнул Сатана.
— Начнем с основного, — тут же безаппеляционно заявил Бог и отключил всепрощение, — Жить дети будут у меня.
— За пазухой? — поинтересовался Сатана, — И речи быть не может. Ты их разбалуешь. Ничего путевого из такого брака не получится. Жить они будут у меня. Огня и воды в аду предостаточно, а медные трубы подождут.
— Шутить изволишь? — Бог приподнял бровь, — Я не позволю единственной дочери жить в преисподней.
— А я не позволю единственному сыну превратиться в примака, — пожал плечами Сатана, — Предлагаю нейтральную территорию на полдороги. Скинемся на жилплощадь, дадим молодым немного средств к существованию на первое время и пускай хозяйничают. Что скажешь?
— Вариант, пожалуй. — Бог нахмурился и отключил чувство юмора, — Идея жилплощади мне нравится, с этим дней за пять-шесть можно управится, беру на себя. Что там у нас с калымом?
— Что там у нас с приданным? — отреагировал Сатана.
— Не помню вот. Я уже изобрел мигрень или нет еще? — спросил Бог как бы себя самого.
— Хорошо. — Сатана вздохнул, — С меня по паре всяких полезных тварей.
— И еще злаков, овощей и фруктов! — быстро добавил Бог, — Девочке нужны витамины. И вот еще что…
— Не помню вот, — живо перебил его Сатана, — Я уже изобрел лень?
— Значит, с приданным договорились, — попытался заключить Бог.
— С калымом договорились, — не попался Сатана.
— Правда? — вяло удивился Бог, думая о чем-то отвлеченном — Вот учудила доченька. Ладно, с меня ПМС, месячные, длительная беременность, роды в муках…
— Стоп! — Сатана расхохотался, — Наказывать твою дочь уже поздно, раньше надо было, а моего оболтуса так вообще еще не за что! Зря ты всепрощение отключил.
— Да я для переговоров! Увлекся просто… — Бог покраснел, — Ну вот что. Свадьбу назначим на седьмой день. По-моему, у меня там ничего не запланировано.
— По рукам, — Сатана протянул руку, — Не осмеливаюсь стоять на пути, так сказать, божественного промысла.
— Так тому и быть, — подвел итог Бог, пожимая протянутую руку, — Пойду, займусь твердью.
Сатана с улыбкой кивнул и растворился в воздухе.
Оставшись в одиночестве, Бог откинулся в кресле, прикрыл глаза рукой и включил всезнание, всеслышание и всепрощение. Поток информации хлынул в божественное сознание, пузырясь эволюционными узлами. Патриархат, матриархат, полигамия, амазонки, промискуитет, инквизиция, маркитантки, суфражистки, феминизм, гомосексуализм, сексуальный туризм, ЭКО… В жгут информационных струй причудливо вплетался ехидный сатанинский хохот.
Бог застонал, рывком вскочил на ноги… и в этот момент — запоздало, но очень вовремя! — включилось чувство юмора…