Я кофей пью, и предо мной газета.
Читаю я, и вся душа болит.
Глядишь кругом: за то, за сё, за это, —
Тут — выговор, тут — строгий, там — на вид.
Обруган грубо лучший мой приятель,
И даже кофей стал мне неприятен.
Оговорюсь, я не хвалю пороков,
Могу подчас и пожурить, и взгреть,
Но для чего так больно, так жестоко?
Ведь человека надо пожалеть!
Вот, например, монтёр в нетрезвом виде
Спалил мотор. Ну ладно, виноват…
Ну в фабзавком монтера позовите,
Задайте баню, снизьте, что ль, оклад…
Ну для чего же гнать из профсоюза?!
Снимать, судить и подвергать конфузу?!
Конечно, я не против наказаний.
Монтера нужно пожурить и взгреть.
Ну можно же помягче, погуманней,
Ведь человека надо пожалеть!
Еще пример: заведующий складом
Украл товар, подделавши печать.
Ряд строгих мер принять, конечно, надо —
Нельзя молчать! Но для чего кричать?
Не спорю, он вредитель пятилетки,
Но у него семья, жена и детки.
Пожалуй, нет ужаснее порока, чем воровство,
И вора надо взгреть. Но на пять лет?!
Не слишком ли жестоко?
Ведь человека надо пожалеть!
Приятель мой: не вор и пьет немного,
Он просто скромный труженик пера, —
И вот его упорно и жестоко
Газеты кроют нынче и вчера.
Он старый мастер филигранной прозы
И в этой прозе оболгал колхозы…
Ну он ошибся, ну покритикуйте,
Скажите, чтоб не ошибался впредь,
Но не кричите и не атакуйте,
Ведь человека надо пожалеть!