Иметь друзей не обязательно
Уровень социальных потребностей у взрослых людей разный, и он зависит не столько от экстраверсии или интроверсии, сколько от того, как психика формирует внутренние фигуры и потребности, обращенные к этим фигурам.
В некой статистической норме в психике могут формироваться несколько объектов с разными обращенными к ним потребностями. В этом случае человек будет нуждаться в разных вещах от разных людей: от партнёра, например, он будет ждать безопасности и защиты, от друга — эмоциональной поддержки и веселья, от коллег по увлечениям — разделения опыта и информационного обмена. Люди, у которых психика устроена так, естественным образом формируют социальные связи, поскольку в их внутреннем мире есть для них место. Когда другие нужны — они появляются. В разных количествах (в зависимости от экстраверсии или интроверсии), но появляются и без особых трудностей сохраняются на протяжении длительного времени.
У других людей психика формирует потребности таким образом, что большинство их обращено только к одному внутреннему объекту и, соответственно, реализуются в только одних отношениях. Это парные люди. В таком случае мой единственный партнёр мне и брат, и друг, и мать, и кто угодно, а всё остальное я вполне способен делать сам и ни от кого в этих вещах не нуждаюсь. Это не кокетство и не социальные фобии — это то, как устроен внутренний мир. Таким людям действительно не очень понятно, зачем нужны другие, поскольку у них просто нет соответствующего внутреннего процесса. Их социальная жизнь может быть разнообразной на этапе поиска подходящего партнёра, но потом затухает. Если они не заставляют себя строить отношения, подчиняясь социальным ожиданиям или чувству вины, то они вполне счастливы со своим партнёром и теми вещами и событиями, которые существуют у них внутри. Курт Воннегут в «Колыбели для кошки» называет такой союз «дюпрасс» (и дюпрасс, как говорит один из его героев, не могут разрушить даже дети, от такого союза родившиеся).
И наконец есть люди, которые в принципе формируют мало желаний к окружению, но имеют много желания пребывать с самими собой. Такое истинное одиночество при этом не означает изоляции или неумения общаться: мы все живём рядом с людьми и являемся частями самых разнообразных сообществ, мы все должны развивать социальные навыки, но умение быть адекватным партнером по общению и настоящая потребность в близких отношениях очень отличаются друг от друга. Таким людям для близости может быть достаточно старых приятелей, которые давно живут по разным странам, или вообще чата тематического сообщества. Они (как и парные люди) обычно хорошо представляют себе, что они могут дать другому, но не очень понимают, что и зачем они могли бы от других взять.
Когда позади остаются подростковый возраст и юность — в это время друзья и приятели нужны нам для самоидентификации и ориентации в мире — то мы можем обнаружить, что на самом деле нам по-настоящему нужен только один человек или вообще никто не нужен (или не обнаружить и остаться в нормальном кругу дружб и знакомств). Разные варианты внутренней организации социальных потребностей можно очень грубо объяснить опытом удовлетворенности или фрустрации в раннем детстве: для социальных людей мама и окружение были достаточно удовлетворяющими, чтобы психика сформировалась под этим влиянием, парным людям не хватило слияния с матерью, и потому оно всю жизнь остаётся желанным, а матери сегодняшних одиночек были угрожающими и враждебными и потому психика развилась таким образом, чтобы решать все свои запросы самостоятельно. С множеством и множеством нюансов и перемешиваний, но грубо — так.
Это объяснение никак не помогает свою природу изменить, но вполне способно принести немного принятия, а принятие важно, поскольку только из него может родиться аутентичная жизнь.