Музе!
О, дивная, войдя в слова,
в их плоть и суть, восторг и трепет,
наполни смыслом котлован
высокопарности отрепий.
Их бесхребтность по хребту
предгорий чувств невыносима,
и все же, скорбная, бинтуй
в забвенье раны Хиросимы.
Среди грохочущих кимвал
пустопорожнего мычанья
Мессиями веди слова