В метро.
Рядом крохотная, с головой-одуванчиком, старушка. Тонкие ручки. Лицо то ли музейного работника, то ли бывшей балерины.
Достаёт телефон и красивым голосом просит соединить с оператором. Просит сказать ей расписание электричек до какой-то станции. Все это с «барышня», «вас не затруднит», «будьте так любезны».
Достаёт книжку в газетной обёртке. Книга с желтыми крепкими страницами.
Вдруг входящий звонок.
«Алло. Да. Да. Прекрасно слышу»
И вдруг тоном выше: «не убирайте говно! Не трогайте ничего! Не наклоняйтесь! Заклинаю вас! Я приеду и сама все уберу!»
И кладёт телефон в маленький ридикюль.
Сидит с прямой спиной и лицом королевы.
А едет убирать какое-то говно.
Так и надо. Думаю я.
Ехать навстречу дерьму с лицом победителя.
Встречать невзгоды с накрахмаленным кружевным воротничком.
Отделять зёрна от плевел в белых лайковых перчатках.
Бросаться на амбразуру грудью, затянутой в корсет из китового уса.
Отбивать удары судьбы веером из перьев.
Но что ж за тайна.
Хотела повернуться и узнать что, что же там случилось.
Почему нельзя убрать говно без неё.
Она же тоже не девочка. Лет 80.
Кого она бережёт. Чью спину прикрывает.
К кому едет на электричке на четверговый суаре.
Но не повернулась.
Старушка встала и ушла, окутанная тайной и тонким ароматом «красной Москвы» и ноткой нафталина.