Раннее-раннее субботнее утро конца июня. Утро было приятное. Несмотря на то, что ночная прохлада уже начинала меняться дневной духотой, утро было великолепным.
День обещал быть изнуряюще жарким, как и все предыдущие на этой неделе, но пока было утро — чудесное утро выходного дня.
А я шёл на работу. Ведь бывает так: в субботу — и на работу: на работу — и в субботу? Бывает.
Я выхожу всегда с приличным запасом времени. И поэтому шёл не спеша, наслаждаясь свежестью и сонными звуками спящего городка.
Путь мой лежал через частный сектор. Я шёл и получал удовольствие от почти деревенской идиллии: опрятные дома; вымощенный брусчаткой тротуар; разномастные, но добротные заборы, сделанные из металлопрофиля, бетонных панелей, декоративного камня; пение птичек, чуть слышный шелест листвы под легким ветерком, шум бензокосы, пение петуха, далёкий лай какой-то собачонки, квохтанье кур, греющаяся в лучах восходящего солнца, дремлющая на покатой крыше какой-то пристройки кошка.
Красота!
Не хватало только мычания коров, хрюканья свиней и звона подойников — не держат в наших краях ни коров ни свиней: хоть и частный сектор, но сложновато в городе такую живность держать.
Я шёл и наслаждался ранним летним утром. И вдруг какое-то сомнение закралось ко мне в душу, какая-то несуразица почудилась мне во всей этой утренней идиллии.
Я приостановился.
Так, всё сначала: пение птичек, шелест листвы, крик петуха, шум косы, кошка на крыше, лай собачки, квохтанье кур…
Непонятно…
Квохтанье кур, петух, кошка, шум бензокосы…
Бензокосы!
Вот что не вписывалось в идиллию раннего тихого утра!
Я двинулся дальше. Звук всё приближался и приближался, наконец я увидел его источник: с деловитым видом, мужичок, лет 45−50, с упоением вводил бензокосой вдоль забора, скашивая траву. Во все стороны летели ошмётки перемолотой зелени. Шум стоял соответствующий.
Я остановился и с интересом стал рассматривать процесс. Некоторое время мужик косил не замечая меня, наконец я попал в поле его зрения. Он что-то проговорил, но сквозь рёв косы слышно не было, поэтому он заглушил прибор и обратился ко мне снова уже в звенящей тишине:
— Что надо? Что случилось? Покосить? 30 рублей.
Я улыбнулся, отрицательно покачал головой, протянул ему сигарету и сказал:
— Мужик, ты наверное Бессмертный!
— А что не так? —  он с удивлением уставился на меня.
— Да нет, ничего, всё нормально, — я посмотрел на часы. — Суббота, 05:40, коса… а так всё путём. Бывай!
Я отправился дальше — автобус ждать не будет, да и смотреть на разворачивающиеся действо у меня не было никакого желания.
Из окон, из дверей выглядывали помятые со сна, лохматые головы мужиков и женщин. Кое-где уже слышался крепкий матерок и немножко визгливые крики радостных соседей: почтеннейшая публика собиралась на представление.
Спустя некоторое время, пройдя немного дальше я обернулся и увидел незадачливого косаря в окружении благодарных зрителей из числа соседей. Они что-то возбуждённо обсуждали, размахивали руками, кричали — видимо обсуждали репертуар на следующее утро, в исполнении бензокосы, бензопилы и перфоратора.
Фанаты, одни словом.