Когда началась Великая Отечественная война Антонине Ивановне Стафеевой был 6 лет. Семь ей исполнилось в августе.
Они жили в большом красивом селе Менюша Шимского района Новгородской области. Село находится недалеко от Ленинграда, чуть больше 200 километров.
Менюша в наши дни. Из 550 домов во время войны уцелело только 10
Спустя несколько дней после начала войны через село начали проходить беженцы, рассказывая о зверствах фашистов. После них пошли наши отступающие солдаты.
По словам Антонины Ивановны именно отступающая армия взорвала зимник, дорогу к Ленинграду. Об этом в истории не упоминается, но если бы тогда эту дорогу не подорвали, дорога к Ленинграду была бы свободной, и у фашистов было бы несколько дней в запасе чтобы прорваться к городу.
Сельские жители даже расстроились, чем им помешал этот зимник, как теперь до Ленинграда добираться.
Все, что осталось от дома после бомбежки. Деревня в Псковской области
Бомбежка
Ранним утром 10 июля деревню начали бомбить. Они с матерью, сестрой и братом успели выбежать, как на дом упала бомба и дом загорелся. Горело все, не только их дом, все село.
-А мы лежим и думаем, это не село горит, а земля горит. До того она была горячая.
Весь световой день самолеты летали над селом. Только вечером, когда все стихло, начали подниматься люди и решать, что делать дальше.
Немцы в селе
Решили с утра уйти в лес. Туда, где были партизаны. Но утром снова все загрохотало и нагрянули фашисты. Военной техники было так много, что конца края не видать. Они рвались к Ленинграду. Но не смогли проехать через подорванный зимник.
Тогда фашисты заставили женщин рубить деревья и таскать тяжелые бревна, чтобы восстановить дорогу. Из этой затеи ничего не вышло. Женщин, которые отказывались, они расстреливали сразу.
А на следующий день возле церкви построили виселицу. Собрали всех сельчан с детьми и привели молодого лейтенанта. Его, раненного, оставили при отступлении наши войска. Лейтенанта выдал «друг», с которым они вместе учились. С приходом немцев он переметнулся на их сторону.
Прилюдно молодого лейтенанта повесили. И он висел два дня, пока ночью женщины тайком его не сняли и быстро похоронили.
Немцы пробыли в их деревне неделю и двинулись обходным путем в Ленинград.
Место казни жителей села. В 1991 году в полуразрушенной церкви возобновились богослужения
Березовая каша
Приближалась зима. Носить было нечего, есть нечего. Все посаженное измесили танками. В воронках от бомб жители построили землянки. Кое-как пережили зиму. Питались березовой кашей. Березовую кашу мама давала всего одну ложку. Больше нельзя.
-Вы вот не верите. Как готовили березовую кашу. Шли в лес, приносили чурку, пилили тупой пилой и опилки варили. В сутки можно съесть только одну ложку.
Запивали настоем еловых веток.
Никакого скота в деревне не было и в помине. Все было отправлено в тыл.
После фашистов
В лесу
Весной посадили урожай, но собрать его не удалось. К осени 1942-го года решили уйти в лес. Месяца два прожили в лесу. Недалеко был лагерь партизан. А у сельских был свой лагерь, где у них была даже баня. Баню топили редко, больше для прожарки вшей.
В один из дней в баню пришли партизаны. Они быстро помылись, их торопил командир партизанского отряда, и ушли. После них в баню пошли женщины.
И тут случилась облава. Пришел отряд карателей с собаками. Кто им показал дорогу, кто их выдал, теперь неизвестно. Предатели среди односельчан тоже были. Каратели устроили настоящую бойню в лагере. Бросали гранаты на землянки, били женщин, детей.
Особенно сильно били Анну, жену командира партизанского отряда. Она выбежала голышом из бани, схватив сына Колю. Но разве от собак убежишь.
Ее поймали, только мама Антонины Ивановны успела выхватить сына и прижать к себе. Чтобы он не видел, как издеваются над матерью. Ее били палками по спине, по голове с требованием показать дорогу к лагерю партизан. Она молчала до тех пор, пока ее не забили до смерти.
Дорога в ад
Остальных построили в шеренгу по четыре человека и отправили в Великий Новгород.
В Новгороде загнали в подвал церкви, где было уже много людей. Утром всех вывели на площадь и 15 детей, в том числе брата Антонины Ивановны забрали неизвестно куда. Коля, сын командира партизанского отряда, остался с ними. Остальных погнали пешком. Куда, никто не знал.
Они шли несколько дней. Отряд пополнялся новыми людьми из встречных деревень. В деревнях делали привал. Людей загоняли в дома и забивали окна и двери. Бедные люди каждый раз прощались с жизнью, думая что их сожгут заживо.
На одном из таких привалов полицаи отобрали несколько женщин, приказали найти еду и накормить людей. Как им это было сделать?
Удалось найти картошку, соли и хлеба. Каждому досталось 3−4 картофелины, соль и кусок хлеба. Вот и вся еда до самой Риги.
Изможденные люди шли пешком. Падать нельзя, иначе расстреляют. Антонина Ивановна, ей тогда было 8 лет, споткнулась и упала. Тут же на нее спустили собаку, которая схватила ее за ногу. Большой шрам остался на всю жизнь. Матери чудом удалось поднять дочь за шиворот и оттащить от собаки. Девочка дохромала до Риги.
Немцы — культурная нация. Русские — свиньи
В Риге их загнали в серое двухэтажное здание за колючей проволокой. Всех заставили раздеться. Постригли. Голову залили жидкостью, от которой не только волосы облезли, но и вся кожа на плечах слезла. Дальше всем устроили холодный душ из шлангов. И на выходе дали полосатую одежду.
Людей выгнали на площадь, где было очень много народа. Дул пронизывающий сильный ветер, шел дождь, было холодно.
Тишину нарушал плач ребенка. На руках одной женщины плакал маленький ребенок. Она никак не могла успокоить свое дитя. Ждали выступающего.
А фашисты требовали полной тишины. Тогда один фашист подошел к женщине, рывком за ноги вырвал ее ребенка и с силой ударил маленького головой об угол каменного здания. Плач прекратился. Навеки. Мать упала в обморок.
А в это время перед пленными фашист толкал пламенную речь о том, какая культурная нация немцы, а русские — свиньи.
Ад на корабле
Большой отряд пленных повели на пристань. Было холодно, голодно, три картошки уже давно были съедены. Объявили погрузку.
Трап был очень высокий, скользкий, качался из стороны в сторону. Поднимались кто как мог, на четвереньках, ползком, кого-то поддерживали. Людей разместили на верхней палубе под открытым небом.
Снова попали под бомбежки.
-Мы закрывали лицо руками и молились. Кто-то кричал «Мама!». Это был ад. Это было страшно. Бомбы падали в воду, брызги обливали с ног до головы. На два корабля, которые плыли впереди, попали бомбы. Они затонули. В воде захлебывались люди, держались за обломки корабля. Их расстреливали.
Ад закончился также быстро, как и начался.
Хлеб не для всех
Доплыли до польского города Данциг.
Их выгрузили и загнали под большой навес. Напротив был еще один навес, где стояли наши раненые, избитые солдаты в разорванных гимнастерках. По ним было видно, без боя никто не сдался.
Все были голодны, измождены до предела и еле стояли на ногах.
Неожиданно немцы вынесли гору аккуратно нарезанных кусков хлеба и поставили посередине навесов. Ребятишки кинулись было к хлебу, но увидев направленные на них автоматы, попятились назад.
Хлеб был только для наших пленных солдат. Ни один солдат не подошел к хлебу. Все стояли и молча смотрели на хлеб. Тогда немцы прикладами стали подгонять их к этому хлебу.
Первые ряды стояли, но сзади на них напирали немцы. Началась куча-мала. Солдаты разбирали хлеб. Немцы хохотали. Собаки лаяли. А люди смотрели.
Вскоре фашистам надоело это представление. Они прикладами начали загонять солдат обратно под навес. На земле осталось лежать несколько наших солдат.
Один фашист лихо взобрался на стол, где лежал хлеб и обращаясь к женщинам и детям заорал: — Вот так мы ваших отцов, братьев и сыновей и уничтожим!
Новые круги ада. Маленькие доноры
Вечером пленным дали немного еды, затолкали в товарняк и заперли на засов. Люди стояли впритык друг к другу. Было тесно, душно, темно. Никто не помнил сколько они так ехали, все были в полуобморочном состоянии. Очнулись только от свежего воздуха, когда открыли засов.
Поезд прибыл в Германию. Впереди был барак за колючей проволокой. Их встретил фашист в черном и большая серая собака. Людей загнали в бараки, где уже были истощенные люди.
Так началась их жизнь на чужбине в 1943 году.
Кормили только утром. Жидкой баландой. Ложек не давали. Женщин отправили работать на железную дорогу. Дети нужны были в качестве доноров.
После раннего подъема детям не разрешалось лежать на нарах. Можно было только стоять возле своих нар или присесть на краешек, если сильно устал. У входа дежурил фашист с плеткой.
Каждую ночь снился хлеб. Антонина Ивановна не ела хлеб уже два с половиной года.
Каждое утро, когда люди хлебали баланду, к бараку приезжала машина с санитарами. Они ходили по бараку и собирали умерших ребятишек. Дети умирали ночью. За ночь они вытягивались, коченели. Их так и бросали в кузов, как дрова.
Ближе к обеду приезжала другая машина. Это была специальная оборудованная машина, где у детей по очереди брали кровь. Когда детей было много, кровь брали раз в месяц.
Пакетики были на 50, 100, 200 миллилитров. Если брали 50 миллилитров крови, дети могли самостоятельно на ногах выйти из машины.
Если брали 200 миллилитров, то сил идти не было и детей пинком вышвыривали из машины. К ним тут же подходили другие дети, помогали подняться и дойти до барака.
Когда детей стало меньше, кровь начали забирать раз в неделю. Вместе с этим увеличилась и смертность детей.
Не вынес беспощадного забора крови и Коля, сын командира партизанского отряда.
Кроме забора крови детям делали какие-то уколы, которые быстро отменили.
-После этого укола ребенок начинал передвигаться на четвереньках, как обезьяна. Идет на пятачок земли и начинает выискивать червяков, вытаскивает из земли корешки и все отправляет в рот. Действие укола продолжалось 15 минут. Потом ребенок снова становился адекватным.
Женщины, мамы друг другу шепотом передавали. -Если сделают укол, не пускайте ребенка на землю, прижмите к себе и не отпускайте 15 минут.
Антонина Ивановна тоже не избежала этого укола. Ее прижала к себе сестра.
Детей постоянно била дрожь.
-Мы были похожи на мешки костей в полосатой одежде.
По бараку постоянно ходил фашист с плеткой.
-Если он был в хорошем настроении, то просто ходил, щелкал плеткой по своим сапогам. А стоило услышать какую-нибудь плохую новость с фронта, когда наши громили фашистов, его плетка крутилась как хвост коровы. Бил беспощадно, по чем попало, по голове, по лицу. Но плакать было нельзя. Если будешь плакать, вернется обратно и забьет до смерти.
Освобождение
В одно утро их никто не разбудил. Женщины как обычно встали на работу. Но фашистов нигде не было. Не было и собак.
В барак ворвались американские солдаты и в ужасе застыли в дверях от того жалкого зрелища, которое открылось перед ними.
Несчастным людям быстро организовали душ, переодели. За два с половиной года, проведенных в этом лагере, они ни разу не мылись. Их полосатая одежда загрубела, ломалась и натирала тело.
Всех под присмотром покормили. Американская еда была просто неописуемая. В пакетиках, нереально вкусная.
Когда они немного окрепли, их посадили в хорошие вагоны и отправили во Францию. Было начало 1945 года. Во Франции было решено отправить людей в Москву.
Из их села в живых оставалось 25 семей. Они просили только одного, чтобы их не отправляли морем. Война еще шла. Во Франции они пробыли месяца два.
И новость о Великой Победе они услышали тоже во Франции. Это был самый благословенный, самый счастливый день в их жизни.
До границы с Россией их отвезли на грузовике. Привыкшие бояться, на водителя грузовика, большого, добродушного негра, они поглядывали с опаской. Но он улыбнулся своей ослепительной белозубой улыбкой, сказал несколько добрых слов и страх ушел.
На родной земле
На границе русские встретили их хлебом с повидлом.
И снова пешком. От границы до своего села. Только уже по своей родной, советской земле. По дороге их кормили наши женщины. Ночевали в селах. Утром снова в путь.
В один из вечеров наконец дошли до своего села, до Минюш.
Их встретили землянки и недоверие властей. Раз в месяц они ходили отмечаться в правление.
Состоялась тяжелая встреча с отцом Коли. Эту встречу не описать словами. Отец, выслушав все, что пришлось пережить его несчастному ребенку, и в каком аду он жил и умирал, не находил себе места. Он плакал и корил себя за то, что сын верил и ждал что папа освободит и спасет его. Не дождался.
С фронта начали возвращаться отцы. Только их отца все не было, и о нем ничего не знали.
Опять голод. Спас знакомый, который отдал им корову. Правда больную, и ее пришлось зарезать. Но благодаря этому они выжили снова. Потом и колхозы, и село начали возрождаться.
А через год вернулся и отец. Оказалось что он был в Ленинграде.
Мирная жизнь
Антонина Ивановна закончила семь классов, далее работала в правлении. Вышла замуж и родила дочь. На заводе проработала 33 года, занималась общественной работой.
-Молодые люди. Берегите мир. Живите в гармонии. Мир — это очень хорошо. Не расстраивайтесь по мелочам. Не ссорьтесь. Маленькая ссора перерастает в большую ссору, которая разрушает все вокруг. Живите в мире. Берегите нашу землю. Жизнь прекрасна. А война это очень страшно, и в ней страдают дети.
Это слова Антонины Ивановны. Разве можно не прислушаться к ним. К словам женщины, на долю которой пришлись все немыслимые ужасы войны. Пройдя через которые она осталась Человеком.
Человеком с большой буквы.