— «Элли шла уже несколько часов и устала. Она присела отдохнуть у голубой изгороди, за которой расстилалось поле спелой пшеницы.
Около изгороди стоял длинный шест, на нём торчало соломенное чучело — отгонять птиц. Голова чучела была сделана из мешочка, набитого соломой, с нарисованными на нём глазами и ртом, так что получалось смешное человеческое лицо…», - читал Стас
— Папа, — перебила его Анюта. — А мы отсюда никуда не уедем?
Она лежала в кроватке с открытыми глазами.
— Нет, доченька, — Стас закрыл книгу, заложив пальцем страницу на которой остановился читать. — А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? Тебе здесь не нравится?
— Нравится, папа. — девочка перевернулась на бок. — Это хорошо, что мы никуда не уедем. Мне здесь очень нравится.
— Вот и отлично! — Стас вновь открыл книгу и продолжил чтение — «Элли внимательно разглядывала смешное разрисованное лицо чучела и удивилась, увидев, что оно вдруг подмигнуло ей правым глазом…»
— Мне здесь очень нравится, — повторила девочка. — Здесь очень интересно. Иногда, правда страшновато бывает. Но это поначалу только. А так интересно. Очень. Здесь столько разных существ живёт, в нашем доме. Они такие…
Анюта задумчиво замолчала.
— Да? — Стас снова закрыл книгу, — А ну-ка, расскажи мне.
— Ну вот смотри, — малышка завозилась в кроватке, устраиваясь поудобнее. — Сейчас ты спать пойдёшь, и придёт Бай — это такой котик, с дудочкой и в красных сапожках. Он будет играть и петь, а я буду засыпать. А ещё у нас, за печкой живут Домовые — целая семья: Домовой, Домовиха и их доченька — Домовичка. Они мне всегда по хозяйству помогают, а Домовичка играть со мной любит. Они маленькие такие, и никому не хотят показываться — не привыкли ещё.
— А ещё! — страшным шёпотом продолжала Анюта. — у нас в подполе живёт старуха. Страааашная! Как ведьма! Волосы седые, клочьями висят и в мешок одета. Я видела её как-то, она хотела выйти и поиграть со мной, но тётя Домовиха на неё накричала. А теперь, старушка не выходит, только меня к себе зовёт, поиграть. Но я не иду. Домовой, её Лихо Одноглазое называет. А ещё есть пёсик — Воструха его зовут, он охраняет нас и наш дом. А ещё была тётя — белая, она ходила вокруг дома и заглядывала к нам в окошки, но потом она пропала. А ещё был ужасный котик, чёрный, он скребся у меня под кроваткой, страшно рычал и шипел.
Стас, вначале воспринявший рассказ дочери, за детскую фантазию, слушал затаив дыхание. Наконец он шумно выдохнул и с сомненьем глянул на обложку книжки: «Волшебник Изумрудного города. А. Волков.».
«Ничего такого, вроде бы, — подумал он. — Сказка, как сказка».
Не зная, что сказать дочери, он тихонько погладил её по светлым волосикам, и невнятно пробормотал:
— Никто тут не живёт, кроме нас. Не бойся, малышка.
— Я и не боюсь, — зевая ответила девочка. — Домовой так и говорил, что ты не поверишь.
И уже сквозь сон, тихонько произнесла:
— Ты иди, папочка. Спокойной ночи. Сейчас Баюшка придёт, песенку петь будет.
Стас, ещё немного посидел глядя на засыпающую дочь, затем поднялся и стараясь неслышно ступать, ушёл к себе. Разделся, лёг в кровать. Долго не мог уснуть и лежал с открытыми глазами, слушая мерное дыхание спящей жены и думал обо всём и ни о чём одновременно.
Вот уже несколько недель, как Стас с семьёй переехали в этот дом. Случились, у них в жизни, кое-какие неурядицы и проблемы, которые заставили их сменить место жительства. Тут и вспомнился старый дом двоюродного деда, который достался им в наследство два года назад, после его смерти.
Дом добротный, деревянный, видно, что ухоженный: высокое крыльцо, большая застеклённая веранда, кухня с русской печкой, три спаленки и горница. Семья довольна: каждому досталось по комнате, не чета их прежней однокомнатной квартирке. Жена и старший уже спят давно, а он задержался с малышкой — по давней традиции, сказочку на ночь читал, и слушал её детские фантазии.
Фантазии-то фантазиями, но страшно немного, до сих пор морозец по коже.
А тут и память услужливо подбросила, как сын говорил, что кто-то по ночам бродит по двору. Как жена жаловалась, что молоко киснет быстро и куры нестись не хотят. Как кошка, их любимица, долго не могла обвыкнуться на новом месте, все шипела и выгибала спинку дугой, лишь пару дней назад успокоилась.
Мысли становились тягучими, вязкими, как кисель и наконец он уснул.
И где-то сквозь сон, на краю яви и грёз, Стас услышал лёгкую мелодию, которую кто-то играл на дудочке, и пел песню бархатным голосом; от которой на душе становилось так легко и спокойно, как бывает только в родительском доме: где большой и сильный отец, добрая и заботливая мама; где царят покой, уют, доброта и ласка:
«- Баю-баю, за рекой
Солнце скрылось на покой,
А у наших, у ворот
Зайки водят хоровод…»
***
Сидя за печкой, рассказ Анютки услыхал Домовой — маленького росточка, всего с пол локтя, заросший бородой по самые косматые брови, старичок. Качал седой головой, вздыхал и думал.
Когда дом начинает жить, в нём появляются множество существ, как добрых так и не очень. Лишь только очень злых и зловредных, дом не допускает к себе.
Кот Бай, что убаюкивает детей и помогает взрослым снять усталость и напряжение, отгоняет дурные мысли и посылает хорошие и радостные сны.
Бусел — дух Мира и Счастья, что селится на крыше в виде большой белой птицы.
Пёс Воструха — охранник дома, что не допускает злых духов к домашнему очагу.
Ну и они — Домовые, Хранители уюта, порядка и спокойствия.
А когда хозяева уходят, дом начинает стареть, ветшать и рассыпаться. И вместе с ним стареют и слабеют Духи-охранители.
И вот тогда, из болот, из густых лесов и из темноты в дом приходит разная нечисть.
Так случилось и с их домом, когда Кирилл Иванович умер, и дом долгое время стоял пустым.
В саду поселилась Белая Баба — та, что забрала с собой Кирилла Ивановича и повела его по Последней дороге.
На чердаке обосновался Варгин — чёрный демонический кот, с красными глазами, несущий страх, кошмары и страдания.
А в подполе — Лихо Одноглазое, притягивающее неприятности и беды.
Ну и за холодильником жил Апивень — лысый мужичок с огромным пузом и сизым носом — дух пьянства.
Да, плохо тогда было: Бай перестал петь свои песни и рассказывать сказки, Воструха исхудал и перестал вылезать из-под крыльца. Да и сам Домовой чувствовал что силы покидают его. Его жена с дочерью всё чаще, и все больше спали или просто сидели сложив руки. Бусел улетел и не появлялся вот уже два года.
Но потом всё изменилось — приехал новый хозяин с семьёй, и дом зажил новой жизнью. Расцвёл засверкал всеми красками, хозяйка навела в доме порядок, к чему свою руку приложило и пробудившиеся семейство домовых.
Воструха, снова начал совершать свои еженощные обходы: рычал на Белую Бабу и отгонял мелкую нечисть которая, как пчёлы на мёд, слеталась в оживший дом, желая поживиться людскими страхами и печалями.
Опять появился Бай, и снова заиграла дудочка, и снова стали слышны песни. Радость и спокойствие постепенно приходили в дом.
Вот только Бусел не прилетел.
Настало время избавиться от непрошенных гостей.
С Белой Бабой, всё оказалось просто.
Выйдя однажды ночью в сад, Домовой увидел светящуюся женскую фигуру, и громко сказал:
— Ты чего здесь шастаешь?
— Ищу, кого бы забрать и проводить по Последней дороге, — раздался в ответ звонкий девичий голос.
— Зря ищешь! Некого здесь забирать.
— Ну это пока некого. Рано или поздно все уйдут со мной по Последней дороге.
— Согласен, — кивнул головой Домовой. — Рано или поздно все уйдут с тобой. Но сейчас-то зачем? Ходишь — детей пугаешь, молоко киснет, куры не несутся. Шла б ты отсюдова.
В ответ ему раздался звонкий девичий смех:
— Хорошо, Хранитель, коли ты меня просишь. Но знай — я вернусь. Обязательно вернусь.
Она снова засмеялась своим серебристым смехом и растаяла в ночном воздухе. Домовой смотрел ей вслед, задумчиво качал головой и шептал:
— Обязательно вернёшься. Обязательно. Куда же от этого деться?
А вот с Варгином, пришлось повозиться: семь потов сошло с домового, пока он не скрутил демонического кота. И если бы не Воструха, ни в жизнь бы с ним не сладил.
А Апивень, сам ушёл. Видно вынюхал своим сизым носом, что новые хозяева, и капли спиртного в рот не берут. Чего уж греха таить, при Кирилл Ивановиче ему раздольно было: любил старый Хозяин за воротник заложить. А тут вот оно, как получилось. И ушёл Апивень искать других любителей огненной водицы.
Вот так потихоньку-полегоньку, всю нечисть из дома и выжили.
Да вот с Лихом Одноглазым, как-то он оплошал, позабыл в суете деньской, а та, — вишь, притаилась и нос не показывает.
***
— Слыхала, Старая, что творится? — скрипуче произнёс Домовой. — Лихо-то Одноглазое, к себе нашу Анютку зазывает.
Маленькая, такого же росточка, как и сам Домовой, седенькая старушка всплеснула руками и горестно покачала головой:
— Слыхала, как не слыхать! Я ж её не единожды отгоняла.
— Значит плохо отгоняла, — ворчливо сказал старичок. — Ну да ладно, теперича я ею займусь.
Через какое-то время, Домовой был уже в подполе. Домового было не узнать: вместо ветхого старичка стоял, опираясь на длинный посох, крепкий мужичок, хоть и маленького роста. Напротив, него сидела неопрятная старуха: седые, давно не мытые волосы космами падали на лицо, одета она была в старую, рваную дерюгу.
— Ты, что это, удумала? А? — от старчески скрипучего голоса Домового не осталось и следа, теперь, разносясь под сводами подвала, звучал достаточно громкий и уверенный бас. — Куда это ты девочку звала?
— Не твоё дело. — Лихо Одноглазое зло ощерилась. Недобро блеснул единственный глаз из-под нечесаных прядей. — Куда надо, туда и звала.
— Ах не моё?! — вскипел Домовой. — А ну, выметайся из этого дома! Чтобы и духу твоего здесь не было!
— Мне Хозяин разрешил здесь жить. И не тебе… — она недоговорила.
— Кирилл Иванович мёртв! Сейчас здесь другой Хозяин! — рявкнул Домовой. — Вон отсюда!
Старуха зашипела, завыла, вскинула руки с растопыренными пальцами, которые украшали ногти, не уступавшие остроте иному лезвию, и стала медленно наступать на Домового. Тот и бровью не повёл, лишь поудобнее перехватил посох, и со всего размаху огрел Лихо Одноглазое. Старуха высоко подпрыгнула, завизжала, крутанулась на месте и исчезла, как её и небывало.
— Вот так-то получше будет, — Сказал Домовой, принимая свой прежний облик.
— Эй, Воструха! — позвал он, — чтобы эту. — Домовой махнул рукой на то место, где только что была Лихо Одноглазое, — и на порог не пускать!
— Понятно, — прошелестел в ответ Охранитель дома. — Будет исполнено.
Всё в доме затихло. Все спали. Всем снились приятные и радостные сны. По стене дома спустился — Бай, котик с дудочкой и в красных сапожках. Он тихонько наигрывал на дудочке и пел старую, как мир песню — Колыбельную:
«…Заиньки-заиньки,
Не пора ли баиньки?
Вам под осинку,
Деткам на перинку.»
А где-то за городом, пробираясь сквозь топь в самое сердце болот, зло бурча проклятия, ковыляла Лихо Одноглазое.
А утром, Домовой услыхал, как захлопали крылья. Он вышел на крыльцо и увидел, что на крыше дома, в гнезде стоит большая белокрылая птица. То был Бусел — дух Мира и Счастья.
— С возвращеньем тебя, — сказал Домовой. — Вот теперь будет Дом — полная чаша.