Для чего я хожу на Привоз? Я хожу на Привоз для на других цинкануть, для себя показать, для сделать базар, для попробовать то, шо купить и купить, шо попробовал, для узнать цены — лучше бы их не знать, для поговорить, но главное, для чего я иду туда — для послушать. Потому, что слушая, что сейчас, я часто слышу, что говорили тогда. Поэтому закройте своих глаз, и просто слушайте.
Инвалид на коляске у Преображенских ворот на Привозе продаёт игрушки раскидай, которые прыгают на резинке, и уди-уди.
— Жар-птица не кушает, не пьет, без прописки живет. Не ломается, не бьется, два раза в день несётся.
— Мамаша, ваш мальчик врожденный космонавт, а космонавту нужно знать за ориентацию у пространстве, купите ему на резиночке шарик.
— Это девочка…
— А я шо говорю! Ви думаете, Терешкова полетела бы тудой, если бы ее мамаша не купила у меня тот шарик за те несчастные 50 копеек!!!
— Почем ваша зелень?
— Это не зелень, а огурцы!
— А я думала зеленый лук, так почем?!
— 200 гривен.
— Это же всраться и не жить! Да шоб они мене стихами говорили за такие деньги!
— Девочки, риба-бл@дь, риба-бл@дь!
Простипома — риба-бл@дь!
— Сонечка, ви отдыхали у Турции?
— Ой, Фира, ми таки щикарно отдохнули у той Турции: снимали яхту, президентский номер в отеле, частный самолет!
— Ой… Иде же ви взяли столько лавэ?!
— Я вас умоляю! Фотоаппарат стоил пять долларов.
— Масик, мене кажется, что в твою тетю Цилю вселился бес!
— Зая, если кто в нее и вселился, так это вес, а тот бес рядом с ее весом пингвин недоношенный!
Мужчина, уже битый час торгующий даме с крайне выдающейся грудью картину «Предпоследний день Помпея», глядя прямо на ее глаза спрашивает: — Мадам, вот скажите мене положа руку на щикарное вместилище вашего сердца, ви пришли для купить этого произведения за искусство, или для ходить здесь с голой ж@пой в руке, морочА мне мОзги?
— Сруль Бергтович, ви из Софой такая пара, такая пара! Везде вместе, везде удвох! Куда вы, туда и она! Куда она, туда и вы!
— Не расказывайте мене майсы! Ни одного слова, или я не знаю, шо я с собой сделаю! Она зафатила мене и тащит на Привоз. И для зачем? Для носить торбы! Нет, ви войдите до миня ув положение! Она шоркается по рынку, покупает овощ, фрукту и прочий фердибобель, а шо я? Я вас спрашиваю, шо я? Таки мене используют как носильника. И попробуй я хоть слово сказать,
она набросится на мне как лютый звер! Но зато какие синенькие и какой гефилте фиш я буду иметь сегодня! Я вас уверяю: лучшие синенькие и лучший гефилте фиш в Одессе. Ну и скажите мене, как ее не любить, эту голдик!!!
Зеленщицы разложили укроп, петрик, зеленый лучок, связанные у пучочки белой ниткой, и зеленые огурчики — первые в этом году огурчики, пахнущие весной.
На этом фоне, расположились две неразлучные подруги, соседки с одного двора, Наташа и Лара- прикинувшая на себя роль безутешной вдовы, не видевшие друг друга целую вечность, со вчерашнего вечера и слепой волей целенаправленого случая встретившихся на Привозе.
— Наташка, ты видела нашу хату: полная чаша, все импортное, не хата, а музей!
— Ларка, хата Ляля! Чуть хуже моёй, ну чуть-чуть, самую капочку.
— Вот я и говорю, Эдичка куда ты ушел с такой квартиры, шо ты там забыл?! И главное для зачем, для отдохнуть от меня?!
— Ларка, он там — ты здесь, и в ближайшее время так и будет, но надо жить, покойному не нужна такая жена, в которой у душе горе, а на глазах слезы. Ты еще молодая, тебе еще жить и надо с кем-то жить.
Ларка смотри, вон идет Сэмэн Маркович, умничка, красавчик, и адски приличный человек! Это твой шанс. Упирод подруга!
— Сэмэн Маркович, это Лара, моя самая лучшая подруга.
— Очень приятно, Лара.
— Как ви себя имеете, Сэмэн Маркович?
— Спасибо, ничего… Только при ходьбе приходится опираться на палочку Коха.
— А на меня опереться вам не кошерно, — стрельнув глазками и вбив стрелу Амура по самое оперение в грудь Сэмэна Марковича, — сказала безутешная вдова.
— Да что вы Ларочка, я из удовольствием!
Немного поговорив на тему:
а куда ви ходили, куда, а иде ви били, де, а что ви купили, что, Сэмэн Маркович с Ларой, попрощавшись с подругой, уходят под ручку. А Наташка, украдкой вытерев набежавшую слезу, пожертвовавшая подругой во имя ее счастья, перекрестила уходящую в светлое будущее пару.
А в Городе была война, и при вое воздушной трев@ги страх-липкая тварь, лип до сердца всегда таких беспечных одесситов. И поэтому грузчик, редчайший жл@б и бог@хульник, везущий на своей тачке пирамиду ящиков, уже почти включивший свое неизменное, — Паааберегись… — услышав тревогу, вдруг неожиданно для других, но не для самого себя, уступив дорогу женщине произнес: — Убедительно прошу до вас мадам: пройдите скорее до того убежища, бо, пока вы не там, в мене сердце не на месте переживать за вам!