Битва за город на Неве стала самой длительной в истории Великой Отечественной войны, а его осада — одной из самых разрушительных и продолжительных в истории человечества.

Осада Донецка продолжается и поныне

Блокады нет, но след блокадный в душах
Мемориал в память о погибших мирных жителях СССР откроется в Гатчинском районе Ленинградской области

О страшных преступлениях фашистов и стойкости советских людей напоминают не только памятники. Остались дневники маленьких ленинградцев, которые они вели во время блокады. Читать их страшно, но эту правду надо знать.
Дневники детей осаждённого города

Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, на 79-й день Великой Отечественной войны. В осаждённом городе остались более 2,5 миллиона жителей, в том числе 400 тысяч детей.

----------------------------
Боря КАПРАНОВ, 16 лет: «Видел во сне хлеб»
Борис Капранов погиб во время эвакуации по Дороге жизни

До войны Боря жил в Колпино вместе с матерью, отцом, двумя братьями и дедушкой. Боря, выпускник восьмого класса, служил в противопожарном полку, недолго проучился в военно-морском училище. В марте 1942-го братья Бори — Лёня и Валя — с матерью покинули Ленинград. Дедушка умер от голода в январе, отец, воевавший в Колпине, — в марте. Сам Борис, не дождавшись эвакуации, ушёл с группой комсомольцев в феврале 1942-го по Дороге жизни и погиб.

20 ноября 1941-го.
Чем ты был, Ленинград? На улицах веселье и радость. Мало кто шёл с печальным лицом. Всё что хочешь можно было достать. Вывески «горячие котлеты», «пирожки, квас, фрукты», «кондитерские изделия» — заходи и бери, дело было только в деньгах. И чем ты стал, Ленинград? По улицам ходят люди печальные, раздражённые. Едва волочат ноги. Худые. Посмотришь на разрушенные дома, на выбитые стёкла — и сердце разрывается. Прочитаешь вывеску и думаешь: «Это было, а увидим ли опять такую жизнь?» Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и горя. Раньше каждый хотел в Ленинград — не прописывали. Теперь каждый хочет из Ленинграда — не пускают.

13 декабря.
Проснулся в 6-м часу и больше уже не мог заснуть. Почти все не спали. Начали рассказывать свои сны. И оказалось, что все были схожие: все видели во сне хлеб. Мы едва переставляем ноги. Все мы ходим, как привидения.

15 декабря.
Люди пухнут и умирают. Но голодают не все. У продавщиц хлеба всегда остаётся килограмма два-три в день, и они здорово наживаются…

1 января 1942-го.
Сегодня наступил новый год. Что он нам несёт — тайна, покрытая мраком. В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды (жмых, получаемый после отжима растительного масла, В.Ч.), нет. А этот суп хуже воды, но голод не тётка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что о еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?

------------------
Лера ИГОШЕВА, 14 лет: «Страшное чувство: хочется есть»
В дневнике Лера Игошева пишет слова «Мама» и «Папа» только с заглавной буквы

Осталась в блокадном городе с мамой и папой. Отец погиб от голода. Лера вместе с мамой выбралась из Ленинграда в 1942 году по Дороге жизни.

15 октября 1941-го.
Вот уже много дней, как я думаю о Фимке. Думаю, когда ложусь спать. Лёжа с закрытыми глазами, я представляю его себе, вижу снова школу, вспоминаю различные случаи. Глупая, какая я глупая. Я думаю, где он сейчас, что с ним. Мне он уже несколько раз приснился, и всё в таких снах, что в действительности ничего такого не может быть…

29 ноября.
Я буквально влюбилась в свою Маму. Она представилась мне совсем в другом свете, чем-то вроде идеала — она и красива, и женственна, и так работоспособна. Дома она приберёт всё, помоет, как простая хозяйка, а потом оденется получше и идёт на работу, как прекрасная дама. Совсем иное отношение у меня к Папе. Он очень большой эгоист во всём.

29 ноября.
Голод — одно из страшных физических страданий. Как и другие физические страдания, его нельзя передать на словах или в письме: его надо испытать. Это страшное чувство: хочется есть. Хочется есть что-нибудь — хлеб, картошку, дуранду, мясо, сахар, шоколад, — лишь бы есть, лишь бы побольше. Остальные чувства и мысли притупляются, думаешь о еде, о прошлой еде, о будущих счастливых временах. В будущем ставишь себе первую задачу — насытиться.

28 февраля 1942-го.
Сегодня мне исполнилось 15 лет. 18-го умер Папа. О, как просто всё это случилось. Болела Мама, Папа жил на почтамте, был в стационаре и немножко подправился, потом вдруг стал чахнуть, ничего не ел и умер там же, на почтамте. Я провела у него предпоследнюю ночь, Мамочка — последнюю. 22-го мы его похоронили. Правда, без гробика, но мы себя так плохо с Мамочкой чувствовали, а ведь так трудно, помощи никакой. Милый Папочка, прости, что мы тебя зашили в одеяло и так похоронили.

----------------------
Миша ТИХОМИРОВ, 15 лет: «Люди по городу ходят как тени»
Записи Миши Тихомирова сохранила его младшая сестра Нина

Жил в Ленинграде с сестрой Ниной, которая была младше его на год, и родителями. Мать и отец работали школьными учителями. Миша вёл дневник с 8 декабря 1941-го по 17 мая 1942-го, не пропустив ни одного дня. Вёл до самой своей смерти: 18 мая он погиб от снаряда, который упал на трамвайную остановку.

10 декабря 1941-го.
Клея по городу нет. При случае запасём ещё. Пока он идёт у нас замечательно с разными острыми приправами.

21 декабря.
День рождения прошёл вчера великолепно. Я получил замечательный коллективный подарок: альбом для рисования и великолепно изданную книгу «Античное и новое искусство» с замечательными репродукциями. Потом начался обед, состоявший из двух тарелок густого супа с капустой, каши из разваренных бобов сои с лапшой (кажется, никогда не ел такой вкусной!), кофе. К кофе было выдано по кусочку варёной почки, тресковых консервов, хлеба, мёда. Из всего этого каждый состряпал десяток миниатюрных бутербродов и с наслаждением медленно съел. Кроме того, ко сну мама выдала по нескольку конфет. Организм почувствовал сытость!

9 января 1942-го.
Сняты кони барона Клодта с моста через Фонтанку, рядом разбит бомбой дом. Люди по городу ходят как тени, большинство еле волочат ноги; на «больших дорогах» к кладбищам масса гробов и трупов без гробов, трупы, просто лежащие на улицах, не редкость. Они обычно без шапок и обуви… Трудно будет выдержать этот месяц, но надо крепиться и надеяться.

1 марта.
Вечером мама получила мясо (это последняя февральская выдача); поели его сырым, с маленькими кусочками хлеба — замечательно вкусно, чувствуешь себя волком.

21 марта.
В последнее время участились обстрелы города, бьют по разным районам. Жители же совсем спокойны: то ли привычка, то ли перенесли неизмеримо больше.

20 апреля.
Влияет, конечно, на настроение прекрасная погода, грачи, ломающие для своих гнёзд ветки с деревьев у церкви, бабочка (кажется, траурница — большая и чёрная) — первая! — пролетевшая сейчас по улице. На первый взгляд всё это весеннее, весёлое, но война и блокада — два слова, объясняющие всё. Весеннее — недоступно.

17 мая.
Поминутно вспоминается былое, которое повторялось бы и сейчас, не будь проклятой войны. И понятно: трава уже большая, скоро будут листья (на кустиках уже есть)…

-------------------------
Юра РЯБИНКИН, 16 лет: «Вылепили из песка рожу Гитлера и стали бить»
В последний раз родные видели Юру в 1942-м во время эвакуации. Что с ним стало потом — неизвестно

Переживал блокаду с мамой и младшей сестрой, восьмилетней Ирой. Любил играть в шахматы и мечтал стать моряком. В последний раз сестра видела Юру в январе 1942-го, во время эвакуации. Что стало с мальчиком, точно неизвестно. Предположительно, его, обессиленного, подобрали и отправили в госпиталь, где он вскоре умер. Мама довезла Ирину до Вологды и погибла на вокзале у неё на глазах.

29 июня 1941-го.
Ребята вылепили из песка рожу Гитлера и стали бить её лопатами. Я тоже присоединился к ним.

1 и 2 октября.
Мне 16 лет, а здоровье у меня, как у шестидесятилетнего старика: плеврит. Эх, поскорее бы смерть пришла. Как бы так получилось, чтобы мама не была этим сильно удручена? Одна мечта у меня была с детства: стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху. Так для чего же я жил? Если не буду в военно-морской спецшколе, пойду в ополчение, чтобы хоть не бесполезно умирать. Умру, Родину защищая.

25 октября.
Эх, как хочется спать, спать, есть, есть, есть… Спать, есть, спать, есть… А что ещё человеку надо? А будет человек сыт и здоров — ему захочется ещё чего-нибудь, и так без конца. Месяц тому назад я хотел, вернее, мечтал о хлебе с маслом и колбасой, а теперь вот уж об одном хлебе…

9 и 10 ноября.
Приходят мама с Ирой, голодные, замёрзшие, усталые… Еле волокут ноги. Еды дома нет, дров для плиты нет… И ругань, уговоры, что соседи снизу достали крупу и мясо, а я не мог. И в магазинах мясо было, а я не достал его. И мама разводит руками: «Ну, а я тоже занята, работаю. Мне не достать». И опять мне в очередь, и безрезультатно. Я понимаю, что я один могу достать еду, возвратить к жизни всех нас троих. Но у меня не хватает сил, энергии на это. О, если бы у меня были валенки!..

Я сижу и плачу… Мне ведь только 16 лет. Сволочи, кто накликал всю эту войну…

Сегодня вечером после тревоги сходил в магазин, что на Сенной. В рукопашной схватке в огромной тесноте, такой тесноте, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных физических усилий протискаться, пробиться без очереди в магазин и получить 190 граммов сливочного масла и 500 граммов колбасы из конины с соей.

28 ноября.
Сегодня придёт мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку — ну ладно, пожертвую её для Иры, пусть хоть она останется жива… Какой я эгоист! Я очерствел… Кем я стал, поднимаю ругань из-за каждой крошки съестного…
В одном из дневников была нарисована диаграмма — как менялись нормы выдачи хлеба

В январе 1943 года нашим войскам удалось прорвать кольцо блокады. Южнее Ладоги образовался коридор шириной 8 — 11 км. За 18 дней здесь была построена железная дорога протяжённостью 33 км. В феврале 1943 года по ней в Ленинград пошли поезда с продовольствием, сырьём, боеприпасами.

------------------------------------
Таня ВАССОЕВИЧ, 13 лет: «Мама на похороны не ходила: у неё уже не было сил»

Осталась в кольце блокады с мамой и старшим братом, 15-летним Володей. Отец, когда началась война, был в геологической экспедиции. И брат, и мама Тани умерли от истощения. Похороны девочка организовала сама. В своём дневнике она нарисовала план Лютеранского кладбища, где их похоронила.
Таня Вассоевич с братом и родителями

22 июня 1941-го.
В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала.

27 марта 1942-го.
23 января 1942-го в 6 часов 28 минут вечера умер Вова. Похоронили 29 января. 17 февраля в 11 часов 45 минут умерла мамуля. Похоронили 24 февраля. 27 февраля я была у мамы на могилке. На похоронах были тётя Люся, я и Толя Таквелин, Вовин лучший друг и одноклассник. Толя плакал, это тронуло меня больше всего. Маму хоронили я и Люся. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у 2-й линии за хлеб. Мама на похороны Вовы не ходила: у неё уже не было сил.

Мороз. Яркое солнце. Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе. Гл. врач находит карточку Владимира Вассоевича и крупными буквами поперёк выводит «УМЕР».

Люся везёт Вовин гроб. Рядом везут Иркиного отца. Два голубых гроба. Люди спрашивают, где заказали такие хорошие. Первый раз в жизни я на кладбище. Яма. Как, оказывается, всё просто.
Страницы из дневника Тани Вассоевич

7 ноября.
Узнала, что Серёжа умер. Я так его любила и люблю. Это ужасно. Умер родной брат Вова и двоюродный Серёжа. Больше никого нет.

9 мая 1945-го.
Вот день, которого миллионы людей ждали почти четыре года. Я немного боялась этого дня; я считала, что встретить его я должна как-то серьёзно, что к этому времени должно что-нибудь произойти. У меня не было радостного веселья, у меня была какая-то строгая радость. Я танцевала и пела, но мне, пожалуй, больше хотелось сказать людям что-нибудь такое, чтобы они стали бы сразу смелыми, честными, добросовестными и трудолюбивыми.

-----------------------------------
Таня САВИЧЕВА, 11 лет: «Умерли все»
Таня была младшим ребёнком в многодетной семье

Таня — младший ребёнок в многодетной семье Савичевых. Отец, Николай Родионович, открыл в 1910 году на Васильевском острове Трудовую артель братьев Савичевых с пекарней и булочной-кондитерской, а также кинотеатр. В булочной работали сам Николай, три его брата — Дмитрий, Василий и Алексей — и супруга Мария Игнатьевна.

В 1935-м семью Савичева как нэпмана лишили всего и выдворили из Ленинграда. В ссылке в районе Луги Николай заболел раком и умер, ему было 52 года. Но семья смогла вернуться в Ленинград.

Когда началась война, Тане было 11 лет, она только окончила третий класс. С ней в городе оставались 52-летняя мама, 74-летняя бабушка Евдокия Григорьевна, две сестры, Женя (32 года) и Нина (22 года) и два брата, Леонид (24 года) и Михаил (20 лет), а также два дяди, Василий и Алексей.
Дневник Тани Савичевой нашла её старшая сестра Нина, вернувшись в Ленинград после войны

Когда началась война, Савичевы пришли в военкоматы, но им отказали: Леониду — по здоровью, Василию и Алексею — по возрасту. Михаил ушёл в партизанский отряд.

В феврале 1942-го из блокадного города вырвалась Нина: её эвакуировали вместе с предприятием по Дороге жизни. Но семья об этом не знала. Когда Нина пропала, родные решили, что она погибла при артобстреле. О том, что Нина и Михаил всё-таки живы, Таня так и не узнала.

Оставшись одна, девочка обратилась за помощью к соседям Афанасьевым. Они завернули в одеяло и свезли тело Марии Игнатьевны в ангар, где складировали трупы. Сама Таня в последний путь маму проводить не смогла: она была слишком слаба.

На следующий день, взяв палехскую шкатулку с маминой свадебной фатой, венчальными свечами и шестью свидетельствами о смерти, Таня отправилась к бабушкиной племяннице Евдокии Арсеньевой. Женщина оформила над девочкой опекунство. В июне 1942-го Таню вывезли из города с детским домом.

125 детей детдома № 48 прибыли в Шатки Горьковской области. У Тани обнаружился туберкулёз. Её долго лечили, а в марте 1944-го отправили в дом инвалидов. Спустя два месяца девочку перевели в инфекционное отделение районной больницы. Туберкулёз и дистрофия прогрессировали, и 1 июля 1944-го Таня умерла.

Танин дневник, лежащий в шкатулке у тёти Дуси, нашла её сестра Нина, вернувшись в Ленинград после войны. Сейчас это экспонат Музея истории Санкт-Петербурга. В дневнике девять записей. Шесть из них — даты смерти членов Таниной семьи. Постепенно слово «умер» исчезает, остаются одни имена и даты.

Женя умерла 28 дек в 12.30 час утра 1941 г.
Бабушка умерла 25 янв 3 ч дня 1942 г.
Лёка умер 17 марта в 5 час утр 1942 г.
Дядя Вася умер в 13 апр 2 часа ночи 1942 г.
Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942.
Мама 13 мая в 7.30 утра 1942.
Савичевы умерли.
Умерли все.
Осталась одна Таня.

По официальным данным, за почти 900 дней блокады от голода и холода погибло 632 253 человека. От бомбёжек и артобстрелов — ещё 16 747. 27 января 1944 года блокада была полностью снята. В честь одержанной победы в городе прогремел салют в 24 артиллерийских залпа из 324 орудий. Это был единственный за все годы Великой Отечественной войны салют 1-й степени, проведённый не в Москве.