Особняку по виду было не меньше двухсот лет, а то и целых триста. Несмотря на возраст сохранился он очень хорошо, была видна добротная кирпичная кладка, разве что штукатурка на фасаде кое-где осыпалась да лепнина в некоторых местах отлетела. Последние его хозяева умерли восемь лет назад, с тех пор он стоял заброшенным и и выставленным на продажу. Но то ли потенциальных владельцев отпугивала отдалённость места либо находились ещё какие-то причины, но до покупки его Сесиль не было подано ни одной заявки на приобретение. Перед особняком находились решетчатая чугунная ограда, за которой начиналась ведущая к входным ступеням узкая дорожка, обсаженная по сторонам туями. За домом располагался парк с неработающим фонтаном.
Сесиль была кудрявой шатенкой тридцати четырёх лет, в прошлом замужней, но теперь разведённой, потерявшей при родах ребёнка и уже бесплодной. Жила она отчасти от ренты с доли наследства, оставленного ей умершим богатым и чудаковатым дядюшкой, отчасти от частных уроков музыки, которые она давала немногочисленным клиентам. Разгруженные службой доставки вещи стояли в холле, её единственная служанка, пятидесяти однолетняя чернокожая Хлоя суетилась, рассчитываясь с грузчиками. Сесиль стояла у туи и курила свои любимые тонкие сигареты с вишнёвым вкусом.
Заснув в девять вечера и проспав одиннадцать часов кряду, Сесиль встала отдохнувшей и решила прогуляться по парку, пока Хлоя готовит завтрак. Густой туман, клочьями нависший на деревьях, неохотно растворялся под лучами выглянувшего сентябрьского солнца. Парк впечатлял многообразием деревьев: липы, дубы, буки, голубые ели соседствовали с кустами шиповника, тёрна и жимолости.
Подойдя к фонтану, Сессиль заглянула в его чёрную, оставшуюся от дождей воду. Чем она дольше всматривалась, тем сильнее у нее начинала кружиться голова. Наконец Сесиль увидела в воде чужое женское лицо. На неё смотрела девушка с золотистыми волосами и пронзительными зелёными глазами.
«Не бойся, я Мессалина, фея» — тоненьким писклявым голоском произнесла та.
Сесиль отпрянула от фонтана и схватилась за голову.
«Можно я буду жить в тебе, мне так одиноко» — спросила фея.
Сесиль, разочаровавшись в жизни, всё чаще подумывала о самоубийстве и потому неожиданно для себя прошептала: «Да».
Тут же их сознания слились в одно, Сесиль увидела мир глазами феи, а Мессалина глазами Сесиль.
«Я последняя из своего народа» — жалобно прохныкала фея.
Перед сознанием Сесиль проплыли картины докельтской Британии, затем образы завоевавших её римских легионов и последующие века. Народ Мессалины жил в деревьях и кустарниках, когда-то им поклонялись друиды, но друиды исчезли и народ феи постепенно вымер, так как в новой реальности для них уже не было места. Лишь Мессалина, хранимая неизвестно какими богами, продолжала упорно жить.
«Почему тебя зовут Мессалина?» — спросила Сесиль.
«Так звали одну патрицианку, мы с ней дружили много лет назад, своё настоящее имя я уже забыла, время не щадит и фей» — ответила Мессалина.
«Я чувствую твою боль — продолжила фея — я научу тебя слышать язык деревьев и понимать песни птиц, ты увидишь Радужный мост, где ещё бродят единороги.»
«А я научу тебя играть на флейте и раскладывать пасьянс» — обрадовалась Сесиль.
Последний туман в парке улетучился, пёстрые дрозды, резвясь, перелетали с ветки на ветку. Так двое существ из разных миров, обречённые на гибель, стали чем-то третьим, что не было создано изначально, но соединившись заявило своё право на жизнь.