А смысла в них больше,
чем в тающих звёздах,
чей свет озаряет чулан души.
Как яркие броши,
как звонкие вёсны,
дарите возлюбленным ландыши.

Бороться мне с болью,
с натурою совьей,
чуть свет выходить из ночных миров,
букетик с любовью
найдя в изголовье —
бездонную нежность жемчужных крох.

Если тягостно, грустно и грязно,
тянет вырваться к свету из мглы.
И берёзы белеют не сразу —
лишь с годами светлеют стволы.

А вначале — невзрачны и серы.
Так и люди: с годами — белей
шевелюра, и больше в них веры.
А прошедшего ты не жалей.

Седина — это след от буранов,
отпечаток заносов судьбы.
Всё наладится — поздно иль рано,
если духом не будем слабы.

Старые книжки хранят волшебство.
Красками щёк оживают легенды.
Вечно живут незабвенная Герда,
Кай и хрустальное сердце его.

Утром выходит Ассоль к кораблю.
Алый рассвет отражён парусами…
Пишет на скатерти главное самое
листьями девочка-осень: «Л Ю Б Л Ю»…

С возрастом меньше фантазий могу назвать.
Скромно притихли желанья мои, мечты.
Просто уют драгоценный, свеча, кровать —
ласковый дом, где меня поджидаешь ты.

Хочется маленьких праздников каждый день,
трепетных взглядов, улыбок и нежных слов.
Только бы в мареве тающем, между дел,
нас бы хватало на главное — на любовь.

Месяц светится монеткой неразменной.
Пляшут всполохи лохматого огня.
А на окнах пламенеют цикламены,
декабрист цветёт, характером в меня.

Разве серая зима творцу обуза?
В ней так много золотых густых огней.
В январе, как в янтаре, застыла муза —
только кто из нас готов расстаться с ней?

После жара удушающего лета
я нарадоваться снегу не могу.
Встану рано и сиреневым рассветом
проложу следов цепочку на бегу.
… показать весь текст …