Холодно на свете, очень холодно.
Не снаружи холодно-внутри.
Как бы ты не одевался с молоду-
на платочке капельки крови.
Как бы ты не согревал весь мир,
вдохновением его не кутал-
холодно на свете изнутри-
значит, ты родиться перепутал.

Оркестр играл Бетховена Страстную
любимую сонату Ильича,
речитатива хор звучал всухую,
цитируя из Маркса невзначай;
стояли пирамиды на вершинах,
как бриллиантов дымчатая взвесь,
покой вождя, ничем ненарушимый,
хранил «Пинк Флойд» ЦК КПСС.
Он-был, он-есть, он-будет быть вовеки.
Всезнающий, всесущий, всеблагой.
Со звёздами гранатовыми-зеки,
с серебряными ружьями-конвой.

Есть лёгкость дел и простота задач,
и ход вещей от века заведённый,
спасающий от горьких неудач-
привычный и надёжный труд подённый.
В нём ясная размеренность ходов,
однообразность, чуждая сомнений,
не оставляющая по себе следов
ни вдохновений и ни сожалений,
в нём распорядка слаженный уют,
симметрия сплетённой паутины,
в нём воздух тёпл и ничего не ждут,
в нём безмятежно царствует рутина,
в нём паузы-страшнейшее из зол-
неведомы, пугающи, излишни,
… показать весь текст …

Тональность жизни — форс-мажор.
Игра с огнём.Аллегро.
Наш гениальный дирижёр
щекочет залу нервы.
Пюпитры шеи напрягли,
как инопланетяне,
а вдруг оркестр Всея Земли
сюиту не потянет?
Но дирижёр взмахнул рукой,
вмиг прекратился шорох,
потом восторг сменил покой
и полилась «Семь сорок».

Королевская роза не вянет.
Она гибнет в соку и в цвету,
опьяняя манящим дурманом
глупой бабочки крыльев пыльцу.

Если плевел её не задушит,
стебель к небу она распрямит,
и увидят открытые души,
что на дне её чаши лежит.

Там лежит, как загадка нирваны,
в лепестке завитка лепесток.
Королевская роза не вянет.
Вот и весь её жизни итог.