Константин Егорович Маковский прославился как портретист, а также — выдающийся мастер исторической и жанровой живописи.
Работы художника быстро получили признание, благодаря узнаваемой индивидуальной манере, запоминающимся сюжетам, блестящему техническому исполнению, звучным колористическим решениям.
Персидские ковры, клетки с удивительными певчими птицами, китайские вазы, из которых торчали перья страусов и павлинов, старинное оружие, самобытные африканские ритуальные маски, подушки из парчи и шкатулки из слоновой кости — всё это описание не музейного собрания, а домашняя обстановка Константина Маковского.
Будучи страстным собирателем редких предметов различных культур и исторических эпох, живописец частенько использовал их для создания нужного интерьера в своих работах. С помощью такого же метода, «живой картины», была создана и эта замечательная работа, воплощающая боярский свадебный пир.
Для правдивого воссоздания антуража автор использовал свою коллекцию старинных вещей, а также объездил немало коллекционеров, и пригласил аристократов в качестве статистов. Выстраивание композиции предварялось музыкальными вечерами, переодеванием, а после Маковский подробно «собирал» своих немых артистов в сцену и разъяснял каждому что они должны изображать. По настоящему новаторский метод того времени!
Специалисты отмечают высокую степень исторической достоверности в изображении Маковским одежды, убранства, аксессуаров, обстановки в целом. Перед нами — свадебный обряд в России XVII века. В роли невесты выступила жена художника Юлия, сам он показан в образе жениха. Возле него за столом сидит их сын Сережа. Богато убранные чертоги наполнены роскошными сундуками, драгоценными кубками, роскошной посудой.
Данная работа была создана специально для экспонирования в Европе. Маковский искал признания за рубежом, и выбрал сюжет неслучайно — европейцы очень интересовались в то время самобытной русской историей, поэтому работу, так достоверно и красочно описывающую сцену из жизни XVII века, приняли хорошо. Впрочем, успех только усилили раскол между Маковским и многими его друзьями-художниками, в особенности с передвижниками, которые видели, прежде всего, социальную роль искусства и считали, что русскому художнику негоже искать славу у зарубежного зрителя.
В первую очередь, обращает на себя внимание роскошные наряды бояр — богатые кафтаны, расшитые узорами, высокие женские головные уборы, тяжёлые складки мужских одежд. Стены расписаны, на столах кубки, а слуги уже спешат с яствами — всё здесь пропитано русским духом с невероятно самобытной культурой.
Среди всего не сразу замечаешь молодых, ибо их личности не столь масштабны по сравнению с настоящим событием — объединяются два боярских рода.
Тост произнесён, и под крики «Горько!» юноша пытается поцеловать девушку, а та стыдливо отводит лицо, смущаясь и робея. Опытная сваха по левую руку молодой как бы подталкивает нерешительную новоиспечённую супругу. Герои по-разному глядят на эту сцену — девушка на выданье смотрит на подругу с завистью, а вот няня выглядит печальной, так как отлично знает тяжёлый быт замужней женщины.
Нам показывают один из ключевых моментов свадебного пира, завершающий празднование: внесение традиционного блюда «Лебедь».
А перед молодыми на тарелке жареная курица. Дело в том, что по традиции новоиспеченные супруги на свадьбе не должны были есть. И лишь по завершении трапезы их отправляли в спальню, вручив эту самую курицу для подкрепления сил. Судя по смущенному лицу девушки и смеющимся гостям, молодым как раз дают «советы» по поводу поведения в спальне.
Константин Маковский запросил у Павла Третьякова за «Боярский свадебный пир в XVII веке» 20 тысяч рублей. Немыслимая цена по тем временам!
Третьяков отказался, что ничуть не огорчило художника.
В отличие от многих его современников, для него свет клином на Третьякове не сходился.
И он благополучно продал «Боярский пир» американскому ювелиру Шуману за 60 тысяч. Причем покупатель был в полном восторге, немедленно заказал еще одно полотно — «Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем» (1887 г) - и запустил производство открыток с репродукциями «Пира».
По иронии судьбы, одна из самых русских работ Маковского, поменяв несколько владельцев, сегодня принадлежит музею «Хиллвуд» в Вашингтоне.