В тот год была суровая зима…
Застыл в прожилках льда Вороний камень.
На сотни вёрст — раздроблена, нема —
Лежала Русь, терзаема врагами.
В бараний рог с востока гнул монгол,
Удельных княжеств разжигая распри.
А с запада тевтон по землям шёл,
Славян губил под корень злобный аспид.
Но снялся ворон и верша полёт,
Вещал: Услышьте, дети, крик громовый!
То Русь многострадальная зовёт
Сомкнуть щиты у озера Чудского.
Пришли на брань от самых псковских стен
Владимирцы, ижора, новгородцы.
«Довольно, вы топтали наш удел,
Ступайте восвояси, крестоносцы!
Не с вами Бог, Господь оставил вас,
Хоть латы перечёркнуты крестами».
Крестов своих не носят напоказ,
У сердца сохраняют их славяне!
Досель не знали сечи берега,
Отныне ж не отпустится в забвенье,
Как свой удар направив в центр врага,
«Свиньёй» ливонцы вгрызлись в ополченье.
Стоять и бить. Стоять и бить! Терпеть!
Варить ливонцев в красной бранной каше,
Чтоб под ногами их разверзлась твердь!
И гнать на лёд лихое племя вражье!
Стояли насмерть смерти вопреки.
И вот, дождавшись княжеского знака,
С боков в «свинью» ударили полки,
Врага сломали ярость и отвага!
А лёд чудской победу довершил,
Бесславных хороня в воде студёной…
И гордо реял, золотом расшит,
Исусов лик на праведных знамёнах.