Иногда пишешь короткие заметки (некоторые публиковал здесь), а потом из них получается рассказ. Как этот.
---------------------------------------------------
«У каждого из нас есть одна
единственная женщина.
У каждого своя.».
к/ф «Кармен»
***
— А как ты написал про Розу? — спросила Елизавета Дмитриевна. — Расскажи, дедуль, мне же интересно. Кто была эта Роза?
Дедуль — это я. А девушка, которая задала вопрос — моя внучка. По возрасту она, конечно, еще Лизунька, а вот по характеру точно Елизавета Дмитриевна. Умна, рассудительна, упряма-настойчива, саркастична, порой очень серьезная и крайне любознательная. На днях ей исполнилось четырнадцать, и она окончательно уверовала, что стала взрослой.
В далеком детстве, когда Елизавета Дмитриевна для всех еще была Лизунькой, она обожала слушать истории про Маленького принца и все, что связано с ним, до сих пор ей интересно. Поэтому, когда мама сказала, что перебирая архив бабушки, нашла дедушкино письмо с зарисовкой о Маленьком принце, Елизавета Дмитриевна стала настойчиво просить, чтобы я прочитал его и рассказал о своей Розе.
— Хорошо, слушай, — сдался я, — Было это давно. Очень давно. Ездил я тогда еще на Жигулях, при чтении очками не пользовался, и не знал, для чего существуют таблетки «Кардиомагнил». И вот, на Шереметьевской, это я помню точно, стоял у «Рамстора», сейчас это наш «Ашан». Рядом девушка, лет двадцати пяти, очень красивая, стильно одетая. Она внимательно смотрела на меня и неожиданно подошла и смущенно спросила:
— Извините, я потеряла номер своего мобильного, вы не могли бы мне одолжить ваш номер?
Я растерялся, а она рассмеялась и сказала: — Я пошутила. Просто мне кажется, Вы интересный мужчина и я хотела бы пригласить Вас на чашку чая. Вы же не против?
Я опешил. Нет, вру, я был в шоке. До сих пор не понимаю, как, почему она решилась вот так, подойти к незнакомому мужчине, пригласить. Я подумал, что …
— И??? — перебила Елизавета Дмитриевна.
— И я согласился.
— И что дальше? — настаивала Елизавета Дмитриевна.
— А дальше, выйдя из «Рамстора», я попал уже в совершенно другой, удивительный мир — в мир сумасшествия, страсти, признаний в любви, глупых ссор, ярких примирений, необъяснимой ревности, безрассудного обожания, удивительной нежности и заботы.
— Понятно, — констатировала с понимающим видом Елизавета Дмитриевна, — т. е. ты влюбился…
— Не знаю, была ли это любовь или иллюзия любви, кто скажет? Но все то время, пока мы были вместе, я был счастлив, как никогда, и вел себя, как мальчишка. И что удивительно, я не стеснялся этого. Я как будто перенесся в другую реальность, в которой, мне кажется, я когда-то жил. Очень давно, молодым.
Елизавета Дмитриевна смотрела на меня с удивлением и любопытством.
— Не буду говорить, чем именно она меня поражала, почему была так не похожа на других девушек, и почему навсегда останется в моем сердце необыкновенной. Об этом ты читала в моей книге. Кстати, именно она сказала мне на той встрече слова, которые я вынес в название книги: «Вы старше моего папы и чуть моложе моего дедушки». Правда, тут же добавила: «Но мне все равно!»
Сумасшедшая она была.
— Да, — согласилась Елизавета Дмитриевна, — похоже на то. Ненормальная.
— Должен признаться, — продолжал я, — именно благодаря ей я и начал писать все эти истории, стихи. Но не сразу, а через несколько лет после того, как она навсегда ушла от меня. Вот тогда мне и захотелось рассказать о ней, о единственной, уникальной. Безумной.
— Но причем здесь Маленький принц? — удивилась Лиза.
— Дело в том, что когда мы, вернее, она познакомилась со мной, оказалось в тот момент мы оба перечитывали «Маленького принца». Хотя я был уже взрослым. Не знаю почему. Так совпало. А потом, узнав ее ближе, я понял, что она и есть та самая Роза, каким-то чудом попавшая на нашу планету. Вот так и родился тот короткий диалог, который я посвятил ей. Может быть, когда-нибудь напишу рассказ.
— Дедуль, ну читай же, наконец, что ты там написал бабушке, — нетерпеливо попросила Лиза.
— Хорошо. Слушай. Думаю, так разговаривала бы та необыкновенная с Маленьким принцем.
Маленький принц: — Ты любишь меня?
Необыкновенная: — Боюсь, что да…
— А почему боишься?
— Боюсь умереть…
— Отчего?
— От любви к тебе…
— От этого не умирают.
— Я могу…
— Ты такая глупыха!
— Я знаю…
— И знаешь, что я очень-очень люблю тебя?
— Боюсь, что да…
— Опять боишься?
— Еще больше…
— Почему?
— Потому что теперь от любви можешь умереть и ты…
— Как здорово, — сказала Елизавета Дмитриевна задумчиво. — Очень красиво, и, правда, похоже на «Маленького принца». Теперь я понимаю, почему бабушка всегда называла тебя мальчишкой, а мама и сейчас вечным романтиком… И боится, что я буду вся в тебя, — она обняла меня. — Но мне все равно!
— Ну, как видишь, тот романтик не умер, — улыбнулся я. — Вот сейчас, когда у меня уже седина, когда твоей бабушки уже нет с нами, и за моим давлением теперь следит твоя мама, каждый раз, бывая на Шереметьевской в том самом «Ашане», я все время наивно жду, что однажды, ко мне снова подойдет та, ненормальная и скажет: — Посидим в кафе, как раньше?
— Дедуль, тебе точно надо продолжать писать, — твердо сказала Елизавета Дмитриевна. — У тебя очень хорошо получается. Почему ты перестал писать о любви?
— Не знаю… не пишется, — ответил я.
— Почему?
— Как теперь понимаю, я ничего о ней не знал.
— Но ведь ты же писал?! — удивляется она.
— Я врал. Я писал о своих фантазиях, желаниях, надеждах. И многое приукрашивал.
— И что! Разве это не о любви? Это же так красиво.
— Но это не было правдой.
— Это ты так считаешь. А правда у всех своя, — философски заметила Елизавета Дмитриевна
— Да. И любовь тоже, — согласился я.
— А мне нравится та, о которой пишешь ты. Как о своей Розе.
— Но зачем тебе жить чужой любовью?
— Чтобы верить.
— В то, что она существует?
— Да!
— Но ведь любовь — это всего лишь иллюзии. Иллюзии желаний и надежд. И однажды они исчезают.
— Мне все равно! — тут в ней заговорила упрямая маленькая Лиза.
— А знаешь, как больно понимать, что ее уже нет и никогда больше не будет?
— Не знаю. Я еще не встречала ее, но знаю, она есть.
— Откуда ты знаешь?
— Я же читала твои рассказы.
Я растерялся, я не знал, что ответить. И тут Елизавета Дмитриевна, серьезно посмотрев на меня, спросила:
— Дедуль, а можно я задам тебе вопрос? Только честно! Наша бабушка знала о той, о твоей Розе? Ты ей рассказывал?
— Ты такая глупыха, маленькая! Ты так ничего и не поняла, — грустно улыбнулся я. — Конечно, знала… Бабушка Роза была единственной, кто знала о нас с ней все.